Война Чарли Уилсона
Шрифт:
Десять лет спустя, когда началась война в Персидском заливе, все эти секретные запасы обеспечили проведение колоссальной союзнической операции под руководством США. Подземные командные центры, где бок о бок работали американские и саудовские генералы, соперничали с центрами управления в Пентагоне. Внезапно всем стало ясно, что между США и Саудовской Аравией существуют особые отношения.
Но в первой половине 1980-х годов современные истребители и самолеты воздушной разведки АВАКС стоимостью в миллиарды долларов, которые Саудовская Аравия стремилась закупить у США, были предметом ожесточенных политических баталий в Вашингтоне. Принц Бандар руководил компанией, призванной убедить Конгресс в необходимости поддержать саудовские запросы. Это была настоящая жаркая схватка, и
Битва за АВАКС в 1982 году была такой напряженной, что десятки конгрессменов из еврейского лобби, запланировавшие крупные вливания в избирательный фонд Уилсона, отменили их на следующий день после того, как Чарли проголосовал за продажу самолетов воздушной разведки. Несмотря на это, Уилсон гнул свою линию и даже объяснял своим еврейским друзьям, что само выживание Израиля зависит от отношений с умеренно настроенными арабами.
Бандар хорошо узнал о роли Уилсона в поддержке АВАКС, но это уже была история. Когда Джоанна познакомила их за ланчем, они нашли другую точку соприкосновения: общую увлеченность событиями в Афганистане. Еще три года назад новый директор ЦРУ Билл Кейси обратился к принцу с просьбой о финансировании эскалации афганской войны. Бандар прилетел в Джидду вместе с Кейси и присутствовал на встрече директора с королем в качестве переводчика [43] .
43
Королевская семья беспокоилась не только о нефтяных месторождениях; им также приходилось угождать собственным религиозным фундаменталистам. Саудовские муллы одними из первых стали оказывать поддержку афганскому джихаду, и король, будучи защитником двух главных святынь ислама — Мекки и Медины, — не мог проявить безразличие к религиозному аспекту войны. — Прим. авт.
«Как вы можете помочь нам?» — спросил Кейси у короля Фахда. Но Фахд, далеко не новичок в американской политике, внес в дискуссию элемент реализма. «Это неправильный вопрос. Я сделаю все, о чем скажу, но вам придется еще разбираться с Конгрессом. Поэтому сначала вы сделайте то, что сможете сделать со своей стороны, а я внесу такой же вклад».
Когда Бандар встретился с Чарли Уилсоном, это соглашение действовало уже два года. Уилсону не терпелось выяснить, распространяется ли обязательство саудитов на дополнительные 40 миллионов долларов, полученных ЦРУ по его законопроекту. Кроме того, он хотел знать, как отреагируют саудиты на гораздо значительное увеличение афганского бюджета ЦРУ, на которое он рассчитывал.
Оказалось, что Уилсон не мог найти более сочувственного слушателя. Бандар не только поддерживал войну в Афганистане; тайные соглашения с правительством США были у него в крови. Уилсон мог видеть это, когда смотрел на огромную фотографию в золотой раме, установленную на пьедестале в гостиной принца. На фотографии был изображен один из политических кумиров Уилсона, президент Франклин Рузвельт, беседующий с дедом Бандара и основателем современной Саудовской Аравии, королем Абдулом Азизом.
Все, что в тот день говорил принц Бандар, радовало Уилсона. Никто не говорил о контракте, но Бандар ясно дал понять, что саудиты продублируют любые будущие ассигнования, которые он сможет провести через Конгресс. Для Чарли это означало, что каждый раз, когда ему удастся выбить помощь для моджахедов, на Советский Союз обрушится вдвое более тяжелый удар.
Много лет спустя, после ухода Советской армии из Афганистана, Бандар устроил для Уилсона торжественный прием в Саудовской Аравии. Но даже в 1984 году можно представить, как приятно было принцу встретиться с таким нетрадиционным представителем парламентского большинства в Конгрессе. Бандар привык к демократам, зависевшим от еврейского лобби, которые неизменно голосовали против продажи оружия саудитам, даже если в личных беседах высказывали свое уважение к умеренной позиции
В течение года после этого ланча Гаст Авракотос не раз воспользовался дружескими отношениями между принцем и конгрессменом. Афганский бюджет ЦРУ дважды удвоился и достигал сотен миллионов долларов, но король запаздывал с выделением таких же средств. Иногда Кейси и Авракотос вылетали в Джидцу или эр-Рияд для личных переговоров, но чаще у них не было времени на дипломатические тонкости. Просроченные счета могли испортить отношения с многочисленными поставщиками. Тогда Авракотос, не хотевший показаться королю слишком назойливым, обращался к Уилсону.
«Аллах будет недоволен, если король бросит борцов за свободу на произвол судьбы, — говорил Чарли принцу Бандару с серьезным лицом, но шутливым тоном. — Если вы не примете меры, я пожалуюсь Джоанне». Принц со сдерживаемым смехом изображал, что встревожен этой фальшивой угрозой. «О нет, только не это! Скоро Аллах будет улыбаться, Чарли. Я позабочусь об этом».
Большая часть деловых вопросов в Вашингтоне решалась в такой манере. Именно поэтому Джоанну Херринг так огорчали многочисленные письменные извинения от приглашенных на ее ужин.
«Я провела три недели у телефона и лично связывалась со всеми, — вспоминает она. — Мы должны были вернуть их. Я попросила Чарли повлиять на его друзей в комитете по национальной безопасности и Пентагоне». Уилсон уже помогал Джоанне и даже подключил нескольких своих секретарш к решению материально-технических проблем, как это было в прошлом году перед вечеринкой в честь Зии уль-Хака. Использование парламентского персонала для такой работы было нарушением внутреннего регламента, но всегда можно было возразить, что приемы у Джоанны имею важное значение для некоторых аспектов американской дипломатии.
Между тем другие друзья Джоанны тоже собирались с силами. Чарльз Фосетт, находившийся в стесненном финансовом положении, выехал на поезде из Лос-Анжелеса в Вашингтон. Джоанна прислала ему билет на самолет, но он из гордости вернул подарок. В поезде Фосетта ограбили, и он остался без приличной одежды, которую мог надеть для вечеринки. Но бывший пилот Королевских ВВС, звезда второсортных кинофильмов и защитник афганцев нарисовал чрезвычайно точный карандашный портрет грабителя, и его черный гастук-бабочка был возвращен полицией как раз вовремя.
В то время Джоанна проявляла романтический интерес к другому техасцу по имени Джимми Лайонс, который прилетел к ней на личном реактивном самолете. Лайонс был сыном женщины, много лет назад принявшей Джоанну в общество Джона Бирча и пригласившей ее в шоу Minutewomen. Теперь он с гордостью называет себя ультраконсерватором и верит, что Трехсторонняя комиссия и Совет по зарубежным связям являются подлинными силами, которые стоя! за коммунизмом.
Роман между Джоанной и Чарли всегда вращался вокруг Афганистана. После появления Джимми Лайонса она загорелась идеей другого романтического крестового похода. На этот раз речь шла об Анголе и Джонасе Савимби, лидере местных «борцов за свободу». С точки зрения Лайонса, большой бизнес находился в преступном сговоре с коммунистами, и нигде это не было более очевидным, чем в Анголе, где Gulf Oil и другие американские корпорации бесстыдно сотрудничали с марксистским правительством. Когда Конгресс запретил ЦРУ оказывать помощь Савимби, Лайонс лично вмешался в конфликт. Он не только возил партизанского командира на своем самолете, но и подстрекал Савимби взрывать нефтедобывающие предприятия Gulf Oil. Джоанна был зачарована рвением Лайонса и его готовностью тратить личные средства на борьбу с силами зла. «Джимми был готов предоставить все, в чем я нуждалась, — мечтательно вспоминает Джоанна. — И у него был такой замечательный самолет!»