Война Цветов
Шрифт:
– Вы сказали, у вас здесь сейф? – Говорила она с акцентом – кажется, восточноевропейским.
– Да. Я его унаследовал от матери, а ей сейф передал ее дядя. – Тео вручил девушке письмо и книжку. – Вот, посмотрите сами. У него и счет здесь имелся. – Тео предъявил ключ. – Сейф номер 612.
– О-о, – сказала она так, будто он уведомил ее о скором начале ядерной войны. – О, нет.
– Простите?
– Я говорю, мистера Корни нет на месте. – Тем не менее она позволила Тео пройти.
Он еще не видывал такого маленького операционного зала, если это помещение действительно было таковым.
– Но сейфы-то у вас сохранились?
– Да-да. В задней комнате, – торопливо кивнула она и указала на дверь, обрамленную портретами двух грозных патриархов.
– И когда же ваш мистер Кори вернется?
– Не Кори – Корни. Как у дерева. Я не знаю. – Готовность, с которой она подтвердила существование сейфов, исчезла бесследно, снова сменившись беспокойством, – Он редко бывает. Может быть, пятница. Или понедельник.
Тео, оглядев помещение снова, увидел в стеклянной витрине чучело вороны.
– А остальное время вы здесь одна?
Ее черты, несколько коровьи, выразили еще более сильную тревогу.
– Не одна. Есть другие. Рядом с нами «Пан-Пасифик новелтиз».
– Ничего плохого я не имел в виду – просто хотел сказать, что это странно. Это ведь банк, я не ошибся? Ни разу еще не видел такого банка.
– Многие наши клиенты очень старые, наверное, – пожала плечами она. – Они сюда не приходят. Раньше было много посетителей, но давно. Теперь почти все операции делаются по телефону, по факсу. – Девушка показала на телефон с наборным диском и загадочную машину. – Я только на вопросы отвечаю, почти всегда.
– На какие же это вопросы?
Она вспыхнула, отчего сразу похорошела.
– Ну, включен факс или нет.
Ему стало неловко за то, что он учинил ей допрос. Она ведь не виновата, что работает в шарашке, которая скорее всего занимается отмыванием денег.
– Извините. Вы только проводите меня к сейфу, а потом можете вернуться к своей работе.
– К сейфу?
– Ну да. Вы ведь сказали, что они в задней комнате?
– Но мистера Корни нет.
– Я ведь не ссуду прошу. Тот сейф принадлежал моему родственнику, а теперь он мой. У меня есть письмо, в котором мой двоюродный дед передает сейф моей матери, есть фотокопия ее письма, где она назначает меня распорядителем своего имущества, и есть ключ. Все вполне законно. Вон в ту дверь, да?
Девушка, стиснув руки, смотрела на старинный телефонный аппарат, думая, видимо, не позвонить ли ей своему отсутствующему боссу, чтобы тот приехал и спас ее от ненормального,
А может, она собирается огреть Тео десятифунтовой бакелитовой трубкой, если он будет продолжать в том же духе.
Задняя комната по сравнению с полумраком и солидностью передней выглядела как поп-артовская картина. Голая лампочка в гнезде проводов, прикрытых некогда абажуром, напоминала солнце в центре средневекового планетария. На полках стояли длинные узкие ящики, но большинство из них, похоже, содержало банковский архив в виде заполненных от руки карточек.
– Мистер Корни хочет, чтобы кто-нибудь ввел это в компьютер, – извиняющимся тоном сказала девушка.
Тео с трудом удержался от смеха при мысли, как какой-нибудь бедолага будет маяться с этим наследием девятнадцатого века. Если это не задняя комната конторы Скруджа и Марли, то чертовски хорошая ее имитация.
– Вы только покажите мне сейфы, пожалуйста.
Металлические сейфы занимали на полках собственный участок с. ветхой ковровой дорожкой на полу и древним крутящимся стулом, поставленным не иначе как для Боба Кратчета* [7] . Тео нашел № 612, сел, поставил ящик себе на колени и стал поворачивать ключ в замке. Ключ был правильный, просто замок давно не открывался, но после нескольких попыток он заскрежетал и уступил. Тео не удивился бы, если бы из сейфа ударило облако пыли – ему казалось, что он вскрывает гробницу Тутанхамона.
7
Клерк в конторе Скруджа.
Вместо золота и драгоценностей, на что он, впрочем, и не рассчитывал, внутри обнаружилась тетрадь в кожаном переплете.
Тео простился с переполошенной служащей банка и сошел с лестницы. Как заядлый читатель сказок, он наполовину ожидал, что десять минут, проведенные им в «Трэвелере», на деле обернутся десятью часами, ожидал увидеть луну на небе и пустую по ночному времени улицу, однако снаружи по-прежнему стоял прозаический день. По коротенькой Дуэнде-стрит Тео вернулся к своему мотоциклу. Солнце светило. Ветер, несущий запахи залива по крутой дороге, трепал волосы и одежду.
Тео зашел пообедать в «Денни». Дожидаясь сандвича с индейкой, он положил сахар в кофе и открыл тетрадь.
Убористый почерк Эйемона Дауда разбирать теперь было проще – то ли потому, что Тео к нему уже привык, то ли потому, что свою «попытку художественной прозы» Эйемон писал не в такой спешке, как письмо племяннице. В начале рукопись напоминала скорее автобиографию, чем роман, но этот традиционный прием восемнадцатого-девятнадцатого веков Дауду был, видимо, ближе образцов более современного стиля. Когда он, интересно, родился? Тео попытался вычислить это, исходя из смерти бабушки Дауд в начале восьмидесятых. Если Эйемон был ее старшим братом и разница между ними составляла лет пятнадцать, что в больших семьях совсем не редкость, он мог родиться где-то в конце 1890-х, что вполне объясняло его литературные предпочтения.