Война дезертиров. Мечи против пушек
Шрифт:
Катрин уныло оценила крутой подъем, начинающийся рядом с водопадом. Дорога перла вверх столь прямолинейно, что возникали сомнения в реальности преодоления подобного препятствия. По крайней мере, с телегой. Катрин заметила, что кобыла оценивающе смотрит туда же, и скорбно кивнула белесой единомышленнице. Ладно, о подъеме будем думать завтра. Начинать восхождение на ночь глядя не имело смысла, хотя место, несмотря на всю свою рекламную красоту, Катрин не нравилось. Так и жди каких-нибудь гостей. Хорошо, если не призрачных.
Дряхлое строение практически
— Кажется, здесь кто-то сдох, — сказала она стоящему сзади Даллапу.
Ветеран опустил копье, задумчиво повел носом и авторитетно заявил:
— Животное какое-то. Трупы людей так не воняют. Вот эта горьковатость, она не от людей.
Столь тонким опытом Катрин не обладала, поэтому согласилась:
— Наверное, волчье логово. Хорошо, еще обитателей нет дома. Ночевать здесь все равно нельзя — задохнемся.
Но ночевать пришлось именно в хижине, потому что пошел дождь, а к темноте он перешел в мокрый снег.
Костер горел у двери, дым наконец нашел выход, и путешественники перестали кашлять и чихать. Ингерн начала разогревать рыбу.
Несмотря на дым и постель из охапок свежих веток, нарубленных мужчинами, Катрин подумывала — не выбраться ли на воздух? Воняло по-прежнему убийственно. И присутствие заведенной внутрь кобылы атмосферу кардинально не улучшило.
— Главное, что это пахнет не нами, — философски заметил Даллап.
— Теперь нами даже вег-дич не будет интересоваться. Побрезгует, — проворчал Энгус. Он тоже норовил пристроиться ближе к двери.
— Дело привычки, — Даллап ностальгически закатил глаза. — Бывало, выйдешь из боя: руки по плечи в кровище, от щита одно воспоминание, морда сплошь забрызгана, запашок похуже, чем сейчас, с копья кишки лентами свисают, руки дрожат… Вы не представляете…
— Ну, почему же, — Катрин мрачно улыбнулась. — Ты еще про дерьмо из пробитого кишечника забыл.
— Да, действительно, — ветеран не слишком смутился. — Ума не приложу, зачем люди так нажираются перед боем. И рубиться тяжело, да и содержимое из брюха, чуть что, так и лезет.
— Даллап, прекрати. В приличном обществе находишься, — тихо, но твердо сказала Ингерн.
— Хм, прошу прощения. — Вояка почесал нос. — Порой начнешь вспоминать, ну и увлекаешься…
Катрин в некотором удивлении посмотрела на него. Одно дело, замечание леди, другое — выговор от девчонки-служанки. С каких это пор Даллап стал таким благовоспитанным? Впрочем, такие метаморфозы можно только одобрить.
Присмиревший Даллап попросил еще раз показать новоприобретенный клинок. Металл, диковинная ковка да и сама форма оружия не переставали удивлять путешественников. Никто не встречал подобных мечей на королевских землях. В ходу были прямые клинки самых разных размеров. В одном из походов
Ночью забеспокоившаяся кобыла разбудила Катрин, командирша подскочила, хватаясь за глефу, едва не опрокинула копья на голову спокойно посапывающей Ингерн.
— Кажется, снаружи кто-то ходит, — прошептал сидящий у костра Энгус. Приготовленный топор лежал у парня на коленях.
Катрин помотала головой, стараясь окончательно проснуться, и подползла к двери. Снаружи творилось черт знает что: голодно подвывал ветер, проносились заряды то ли снега, то ли какой-то снежной крупы. Сплошь мельтешащая тьма. Катрин поспешно прикрыла держащуюся на соплях дверь.
— Если там кто и ходит, то я ему не завидую. Если сунется, ори сразу. Посмотрим, кто это такой всепогодный. Только копье возьми, а то топором нас наверняка покалечишь.
Катрин забралась под свой теплый плащ. После глотка свежего воздуха смрад хижины ужасал с новой силой.
Ближе к утру командирша сменила Даллапа. Попыток вторжения не было. Девушка подкладывала в костер ветки, бездумно смотрела на огонь. За стенами хижины продолжал посвистывать ветер, приглушенно рокотал водопад. Когда в щелях стен начало сереть, Катрин выбралась из хижины. Непогода стихла, небо очистилось, но было жутко холодно. Против ожиданий, никаких сугробов шпионка не увидела. На земле и камнях образовалась стеклянная ледяная корка. На склонах, словно неживые, замерли блестящие деревья. Журчал неутомимый водопад, кое-где обросший острыми сосульками. Девушка посмотрела на блестящий каток подъема дороги и решила пока не будить спутников.
Взошло солнце, земля размякла, засверкали лужи. Очень скоро ничто не напоминало о ночной вьюге.
Глава 9
Еще ночь, еще день. Горы, горы. Тракт. Осыпи. Камни.
…Еще немного, и можно будет позволить себе думать об обеде. Потом еще помучаемся и…
Кобыла фыркнула и остановилась. Отупевшая Катрин удивилась и с некоторым опозданием сунула камень под заднее колесо. Уклон хоть и небольшой, но подстраховаться стоило. Энгус укоризненно посмотрел на лошадь, хотел что-то сказать, но в это время путники услышали лошадиное ржание впереди.
У Катрин сердце ухнуло куда-то к животу. Ну вот, дождалась.
Ржанию ответила вторая лошадь, но тут же заткнулась, не иначе как схлопотав по морде.
— Обоз, — сказал Даллап. Он старался улыбаться, но не особенно уверенно. И копье сжал крепче.
— А они… — начала Ингерн, но Катрин прервала ее, рванув за плечо Энгуса:
— Сворачиваем вон туда, и быстро…
Энгус без вопросов повернул кобылу, Ингерн хоть и глянула с недоумением, но тут же двинулась следом.
Катрин повернулась к ветерану.