Война Доминантов. Раунд 5
Шрифт:
Мы приступили к «ужину» после того, как Проповедник произнес свою длинную возвышенную проповедь со Стивом мыча и произнося аминь с каждым гребаным словом. Я имею в виду, сколько благодарностей вы можете выразить за один присест? Разве для этого не существовало правил? Пределов? Мне захотелось испытать божественное терпение Бога. Неужели он реально думал, что Бог нуждался или хотел всего этого дерьма? Сидел на своем троне в окружении ангелов, собирая эти драгоценные слова во флаконы со священным огнем, чтобы поставить на полку благоговения и славы?
Единственное удовлетворение, которое я получил, — это возможность держать Тару за руку во время этого. Я занимался любовью с ее ладонью большим пальцем, молча молясь вместе с Проповедником, чтобы он, черт возьми, поторопился, чтобы мы могли поесть, и я мог побыть наедине с Тарой.
Наконец, чудесным образом пришло это время, и дикий кролик наполнил мой рот до краев. Мясо было нежным внутри, как только мне удалось прогрызть корочку. Мои челюсти заболели к тому времени, как я съел третий кусочек, но в остальном было чертовски вкусно. И эта кастрюля с овощами и рисом превратилась в густое пикантное рагу.
Для меня было нечто особенное в принятии пищи на свежем воздухе, ак будто включились инстинкты выживания, и я пожирал каждый кусочек, словно он был моим последним. Я почувствовал на себе взгляд Тары и посмотрел на нее, обнаружив, что ее взгляд сузился от беспокойства. Я наклонился и поцеловал ее в нос, заверяя, что со мной все в порядке, затем выпил свой напиток громкими глотками.
Как только Тара закончила, я встал и потянул ее.
— Я забираю Тару на прогулку к ручью. С этим все в порядке?
Проповедник громко обсасывал кость и усмехнулся, не глядя на меня.
— В полном порядке, денди. Не заблудитесь. Вернетесь сюда через тридцать минут. Я бы не хотел выслеживать тебя, связывать и тащить твою задницу обратно в лагерь, где ты проведешь всю ночь без средства от насекомых.
Я уставился на него, осознавая, что он обрисовывает меру пресечения, если мы попытаемся сбежать.
— Я не сбегу, — сказал я как ни в чем не бывало. Не сейчас. Еще нет.
— Отлично.
Стив встал.
— Думаю, я буду…
— Помой посуду, — зловещим тоном подсказал Проповедник.
— Ага. Помою.
— Может, ты споешь нам песню, когда мы вернемся? — Мягкие слова Тары сопровождались быстрым поглаживанием его предплечья, когда она кивнула ему.
Стив кивнул в ответ, внезапно выглядя убитым горем.
— Но… я думал, что мы собирались в город?
— Да, мы собираемся, — сказал я. — Так что… убери тарелки.
Он ухмыльнулся, снова став взволнованным, и отсалютовал:
— Да сэр.
Я повел Тару в лес, направляясь на шум ручья. Я знал, что иду слишком быстро, практически волоча ее за собой, но я не мог заставить себя замедлиться. Как только я убедился, что мы были вне пределов слышимости, я повернулся и заключил ее в объятия, оторвав от земли. Она испустила громкий вздох и обхватила ногами мои бедра, а руками — шею, потянув меня за волосы,
— Ты мне нужен, — выдохнула она во время моего отчаянного пиршества.
— Черт, ты мне тоже.
— Где… где мы можем… — она пыталась заговорить, пока я страстно занимался любовью с ее ртом. — …сделать это.
Я неохотно опустил ее на землю и почти побежал в сторону ручья. Земля круто спускалась вниз, усеянная небольшими валунами, которые только и ждали, чтобы сломать неосторожную лодыжку, чем заставили нас немного замедлиться. Наконец мы добрались до более ровной местности, и деревья поредели, позволив нам увидеть широкий ручей, перекатывающийся через камни и валуны на пути к низине. Мы подошли ближе, и я разглядел более глубокую, тихую лужу в нескольких ярдах ниже по течению, хотя вода сердито бурлила перед нами.
Остановившись перевести дыхание, я огляделся в поисках какого-нибудь места для уединения, пока Тар срывала с себя одежду. Когда она предстала передо мной обнаженной, я ахнул. Ее вид лишил меня всякой капли здравого смысла.
— Господи, блять. — Я покачал головой, мои глаза пожирали ее, будто я не видел ее всего неделю назад. Она медленно скрестила руки на груди, и я бросил на нее пристальный взгляд, подходя к ней. — Как ты можешь быть такой чертовски красивой? Я не понимаю… — Я ошеломленно оглядел ее тело. — Это несправедливо.
— Справедливо?
Я опустил ее руки и уставился на ее грудь в муках.
— Твои сиськи, блять, сводят меня с ума. У меня слюнки текут, когда я вижу эти идеальные гребаные соски. — Я скользнул пальцем по твердым пикам. — А потом ты издаешь этот гребаный звук. Любимая, ты знаешь, что со мной делаешь? Что ты значишь для меня? Я, блять, схожу по тебе с ума. — Я едва успел произнести эти слова, как ее грудь заполнила мой рот. Я сосал и лизал, как сумасшедший, погружая свой средний палец глубоко в нее, рыча на нее, покусывая кончик. — Такая чертовски мокрая. — Я попробовал ее на вкус с моего пальца и поцеловал ее, борясь за то, чтобы снять штаны.
Тара осторожно опустилась на колени и взяла мой член в рот, застонав от облегчения и радости. Я задохнулся от удовольствия, запутавшись пальцами в ее волосах, крепко держась, пока она сосала глубоко и быстро, ее ногти впивались в мою задницу, чтобы я не сбежал.
Она сосала с безжалостной страстью, и я зарычал, крепче сжимая ее волосы и дергая ее голову назад, когда оргазм практически настиг меня.
Казалось, у нее была одна цель — довести меня до оргазма за шесть секунд или меньше. Все еще стоя на коленях, она потянула меня за руку, прижав ноги к моим голеням. Я распознал маневр захвата, даже когда упал вперед прямо между ее раздвинутыми бедрами. Ее рука была на моем члене, и я скользнул в нее, когда наши губы встретились с безумным голодом.