Война HAARP?2
Шрифт:
Выстрелы в помещении с деревянными стенами прозвучали глухо, и компания в парилке их, очевидно, не услышала, как не услышала прибытие танка, потому что у бассейна напротив парилки никто не появился.
Леонсия вскочила, склоняясь над Ратным.
– Паша!
Он зашевелился, опёрся на её руку, встал, морщась.
– Всё в порядке, на мне «собака». Посмотри.
– Господи! – Леонсия заметила дырку на спине куртки, потрогала её пальцем. – Пуля… застряла…
– В бронике. Пусть сидит, потом вытащу.
Вербов шагнул к стрелку, подобрал его пистолет, но в этот момент матово-стеклянная
Увидев стоящих у бассейна людей, они замерли, превращаясь в символы крайнего изумления, недоверия и ошеломления.
Пауза длилась несколько секунд.
Потом Ратный раскинул руки и сказал с широкой улыбкой:
4
Длинный национальный китайский халат.
– Какая приятная встреча, дорогие друзья!
Китаянки опомнились первыми, защебетали что-то по-китайски.
Обе были миниатюрны, одна помоложе, другая постарше, красивые, с утончёнными чертами лиц, но у обеих чёрные глаза смотрели дулами пистолетов, и было ясно, что они осознают своё положение и ничего не боятся.
Ратный посмотрел на Леонсию.
– Переведи им, задерживать их мы не имеем права, но сообщим о встрече с подследственным в соответствующие государственные органы. Дельта-семь, ко мне.
Леонсия перевела слова полковника генконсулу Китая и её помощнице, улыбнулась их реакции.
– Ваше право жаловаться. Только я бы этого не делала, Чиа фужэнь [5] .
В помещении появился молодой мужчина, мгновенно сфотографировал компанию Мережковского возникшим в его руке как по волшебству фотоаппаратом, так что никто, даже опытные китаянки, не успели отвернуться и спрятать лица, и исчез.
– Э-э… – очнулся наконец Мережковский, как тогу запахнул простыню на могучем волосатом торсе. – Вы кто, чёрт побери?!
5
Фужень – госпожа (кит.).
Ратный показал красную книжечку.
– Главное разведуправление, полковник Ратный. А это товарищи из контрразведки. – Уточнять – какое именно подразделение представляет Леонсия, он не стал. – Пройдёмте поговорим, господин полковник.
– Я здесь ни при чём! – вдруг вскинулся Балконов, поднимая вверх руки. На затылке у него красовалась плешь, но было видно, что он красится, пытаясь выглядеть моложе, ухаживает за бородкой, охватывающей колечком узкий подбородок до щегольских усиков, и, несмотря на общую округлость и животик, считает себя красавцем. – Меня пригласили, китаек ни разу до этого не видел, могу дать показания…
Ратный кинул взгляд на Вербова.
– Возьмите в разработку. И этого, второго.
Вербов вызвал оперативников, и они
Китаянки упорхнули переодеваться.
Мережковского под руки отвели в большой зал отдыха с бильярдом и диванами. Он пытался освободиться, пыхтел, сверкал глазами, требовал дать ему мобильный телефон. И наконец, умолк, рухнув на пухлое сиденье кресла с горой подушек так, что оно едва не сплющилось от удара.
– Вы пожалеете…
– А как же, – спокойно согласился Ратный, – мы и сейчас вас жалеем, зная все ваши делишки. Один вопрос: как на вас вышли китайцы и что предложили?
– Я не буду отвечать на ваши вопросы без адвоката. И вы должны дать мне возможность позвонить… кому следует.
– В Москву? – с иронией усмехнулась Леонсия, продолжая стоять. – Замминистра Церковному? Или послу Китая?
Тяжёлое в складках тёмное лицо Мережковского окаменело, на лбу снова заблестели капли пота.
– Вы…
– Я задал вопрос, – напомнил Ратный.
– К-какого дьявола?! Что вы мне пытаетесь инкриминировать?! Я что, не имею права встречаться с китайскими товарищами?!
– Имеете, но не в качестве поставщика информации и тем более не в качестве исполнителя спецоперации по задержанию российских учёных и изобретателей. Полковник Резникович у нас и дал показания. Будете говорить?
– Нет! Вы блефуете!
– Могу показать запись допроса Резниковича. Вы резко облегчили бы свою судьбу, сотрудничая с органами следствия. Главный вопрос, который меня интересует: как китайцам удалось вызнать секрет изобретателя Пахомова и уговорить вас поспособствовать добыть технологию изготовления. В принципе, ответ я знаю, но хотелось бы услышать его из ваших уст.
Мережковский ощерился.
– Полковник, как вас там… Ротный? Я же вас в бараний рог!..
Ратный встретил взгляд Леонсии.
– Чем выше забор дачи, тем наглядней ограниченность владельца. Полковник, как вас там, Моржовский? Ваш холоп, полковник Резникович, всё рассказал, так что ваш ответ мне в общем-то и не нужен. Бараний рог ждёт вас, в Москве, когда вас начнут допрашивать большие люди. Вы скажете всё! Речь идёт о продаже гостайны, а за это вам светит пожизненное.
– Я бы лучше расстрелял, – равнодушно сказал Вербов. – Третий, что там у вас? Заговорил? Поёт соловьём? Это хорошо, пишите, я сейчас к вам присоединюсь.
Тихон Макарович посмотрел на задумчивую Леонсию.
– Похоже, мы узнаем все подробности, этот его красавец зам Балконов поёт соловьём.
– Надо разговорить второго, раненного.
– Разговорим, иду. – Вербов вышел.
– Итак, господин Мережковский, – сказал Ратный, – ничего не хотите добавить? Даю последний шанс.
– У вас нет никаких…
– Доказательств? Чем вы слушаете? Доказательств столько, что отвертеться не удастся никак. Да и с чего бы мы тогда летели к вам в гости? Вы влипли по самые помидоры, полковник. Кстати, зачем ваш решальщик летал во Владивосток и встречался с американским дипломатом, а на самом деле – разведчиком Макнормом? Он нам сейчас всё расскажет, будьте уверены, но и вы не отставайте. Опять же – смягчим статью и оформим добровольное признание.