Война haarp
Шрифт:
Дуню привели через несколько минут, когда Афанасий уже начал осознавать зыбкость своей позиции. Резникович вполне мог вызвать ОМОН охраны МВД, и тогда пришлось бы в условиях тотального превосходства местных защитных порядков искать пути отступления, но он струсил, озадаченный осведомлённостью гостя о деятельности хабаровских «крышевателей», и лишь это соображение останавливало его.
По-видимому,
У Афанасия сжалось сердце. Он ясно и чётко понял, что любит Дуню-Одуванчика безумно!
Встал.
Глаза девушки стали огромными, губы едва слышно выдохнули:
– Афоня?
Потом она бросилась к нему как птица, прижалась всем телом, сотрясаясь скорее от холода, чем от рыданий, слёз в её глазах не было, и Афанасий, обняв девушку, тоже замер на мгновение, провёл рукой по её волосам.
– Всё в порядке, я пришёл. Ты как?
– Хорошо… замёрзла…
– Никто не приставал? – Афанасий бросил тёмный взгляд на Резниковича, который тут же поспешил стереть с губ гаденькую ухмылочку.
– Никто… там темно… я уж думала…
Полковник глянул на щуплого конвоира, приведшего узницу.
– Свободен.
Полицейский – у него были шальные глаза – вышел.
– Пошли домой. – Афанасий развернул девушку к двери, позвал: – Дохлый.
Появился сержант.
– Отведи её к джипу.
Дуня оглянулась на пороге.
– А ты?
– Я приду через минуту.
Дверь закрылась.
– Обзавидоваться можно, – сказал Резникович с непонятной интонацией; он уже полностью пришёл в себя. – Повезло вам, полковник! Хотя думаю, вы недолго будете носить погоны полковника.
Афанасий стремительно метнулся к столу, наклонился, так что хозяин кабинета отшатнулся в испуге, и сказал негромко, железным голосом, чеканя слова:
– Уходи из органов, полковник! Пока не поздно! И не дай тебе бог встретить меня снова!
Рука нащупала на столе мобильник Резниковича. Афанасий сжал его в кулаке, напрягся, раздавил трубку и высыпал на стол мелкие, величиной с ноготь, осколки супермодного
– Подумай над советом.
Развернувшись, он пересёк кабинет и вышел, унося в памяти взгляд Резниковича, трусливо-ненавидящий и в то же время угрожающий. Он уступил силе, зная за собой грешки, но не сдался и в будущем мог отомстить, приведя в действие все свои криминальные связи.
В коридоре стало понятно состояние конвоира Дуни: у стен сидели, опустив головы на грудь, давешние омоновцы, вызванные Резниковичем, и ещё один полицейский, который, очевидно, подошёл позже. На взгляд Афанасия Голубь, прогуливающийся по коридору с дубинкой в руке, пояснил, кивнув на Лапу:
– Не хотелось поднимать шум, мы их куснули.
Речь шла о выпущенных лейтенантом нанитах, несущих парализующий яд.
– Где остальные?
– Дохлый и Тоша повели девчонку.
– Уходим.
Спустились на первый этаж, готовые встретить вызванный по тревоге Резниковичем наряд, но в холле засады не оказалось.
Охранники у турникета тоже сидели на полу в сонном оцепенении, и на них уже обратили внимание входящие в здание полицейские.
– Проходите, товарищи, – властным тоном сказал Афанасий. – Идёт антикоррупционная операция, всем разойтись по своим рабочим местам и не выходить в течение часа.
Толпа начала расходиться.
У машины Афанасия топтались Кот, Шелест, Тоша и Дохлый, что-то рассказывая Дуне, на плечи которой кто-то догадался накинуть штормовку. Она нетерпеливо оглядывалась, отвечала на вопросы, и когда все замолчали, увидев командира, она оглянулась и бросилась навстречу. Дотронулась руками до груди Афанасия. Глаза девушки сияли.
– Не сердись…
– За что? – удивился он.
– Я неправильно судила о тебе.
Афанасий засмеялся, привлёк девушку к себе, сделал пальцем понятный всем жест, и бойцы группы начали рассаживаться по машинам, обмениваясь неслышимыми репликами.
– Я не сержусь. Как можно сердиться на дождь или снег? Вообще на природные явления? А ты самое прекрасное природное явление.
И ничего больше не надо было говорить.
Россия. Завтра…
Проблемы…