Война Хонор
Шрифт:
— В таком случае, сэр, будем считать мои успехи нашей общей заслугой, — сказала Хонор и, выпустив наконец руку, кивком указала на Кардонеса. — Позвольте повторить приглашение моего флаг-капитана. Надеюсь также видеть вас за ужином, где буду иметь честь представить вам остальных моих старших офицеров.
— Вы весьма любезны, ваша милость, но я не хотел бы причинять вам неудобство своим присутствием и…
— Единственно неудобным будет с вашей стороны отклонить моё приглашение, сэр, — решительно заявила Хонор. — Я не видела вас почти сорок стандартных лет. Вы не сойдете с корабля, не отобедав
— Это приказ, ваша милость? — хитро спросил он, и она кивнула.
— Безусловно.
— В таком случае я, разумеется, повинуюсь.
— Превосходно, сэр. Вижу, вам до сих пор присуще четкое понимание тактических реалий.
— Стараюсь, — сказал он, снова коротко улыбнувшись.
— В таком случае, почему бы вам не пройти со мной в каюту? У нас наверняка найдется, о чем поговорить до ужина.
— Это правда, ваша милость, — тихо согласился Бахфиш, и они в сопровождении Эндрю Лафолле направились к корабельному лифту.
Глава 27
— Я действительно очень рада нашей встрече, сэр, — тихо повторила Хонор, пропустив гостя в каюту и жестом указав на одно из удобных кресел, расставленных вокруг кованого медного кофейного столика. Она перехватила взгляд, который он бросил на украшавший столик рельефный герб лена Харрингтон, и почти смущенно пояснила: — Это подарок Протектора Бенджамина.
— Я всего лишь восхитился им, ваша милость, — ответил Бахфиш, покачав головой. — И невольно подумал, что вы действительно многого достигли… а вовсе не о том, что вы из тщеславия украшаете своей монограммой предметы обстановки.
— Рада это слышать, сэр, — искренне сказала она, с облегчением ощутив за его словами искорку лукавого юмора.
— Если совсем откровенно, — сказал он уже серьезно, — думаю, Галактика слегка укоротит ваш норов, если ваша голова станет слишком велика для форменного берета. С другой стороны, я бы удивился, если бы гардемарин Харрингтон, какой она мне запомнилась, позволила этому случиться.
— Стараюсь не забывать, что я простая смертная, — попыталась отшутиться она, но почувствовала, что это не вполне удалось, и щеки её вспыхнули жаром.
Бахфиш искоса взглянул на нее и пожал плечами.
— А я постараюсь больше вас не смущать, ваша милость. Скажу одно: мне очень жаль, что Рауль Курвуазье не дожил до сегодняшнего дня и не может порадоваться вашим успехам. После Василиска он писал мне, позаботясь о том, чтобы я получил полную и правдивую картину происшедшего. Он верил в вас, и его вера оправдалась сполна. Не сомневаюсь, он был бы рад узнать, что и другие оценили вас по достоинству.
— Мне недостает его, — тихо сказала Хонор. — Очень. И то, что он поддерживал с вами связь, для меня много значит.
— Рауль всегда был верным другом, ваша милость.
— Капитан, — сказала Хонор, глядя ему в глаза, — прошло тридцать девять лет, но когда мы виделись в последний раз, я была всего лишь гардемарином. Да, теперь я полный адмирал, но и вы тоже, пусть и на половинном жалованье. Могу я попросить об одолжении? Вспомните, что я была когда-то одной из ваших салаг, и забудьте про «вашу милость».
— Это легче сказать, чем сделать, ва… — Бахфиш остановился и рассмеялся. — Спишем на светские рефлексы.
— Пожалуй, — согласилась она, издав смешок. — Да и «адмирал Харрингтон» будет не совсем к месту. Может быть, просто Хонор?
— Я… — Бахфиш хотел возразить, но осекся, прокашлялся и, помолчав, сказал: — Ну, если вам так угодно… Хонор.
— Мне так угодно, — подтвердила она, и он, коротко поклонившись, уселся в предложенное кресло.
Устроившись поудобнее, Бахфиш откинулся назад, забросил ногу на ногу и обвел взглядом каюту. Взгляд его на мгновение остановился на хрустальной витрине, хранившей в себе меч и ключ землевладельца, многолучевую золотую звезду на алой, испещренной темно-коричневыми пятнами ленте. Над ней висела металлическая пластина с изображением старинного планера, покореженная, словно от высокой температуры. Во второй витрине хранились два футляра с пистолетами: древним образцом сорок пятого калибра… и современным десятимиллиметровым дуэльным.
Несколько секунд он неотрывно вбирал в себя взглядом эти красноречивые свидетельства того, как много времени — и событий — прошло с их последней встречи. Потом Бахфиш глубоко вздохнул и, вновь обернувшись к хозяйке каюты, с кривой усмешкой заметил:
— Много воды утекло с тех пор, как мы служили в Силезии вместе.
— Немало, — согласилась она. — Но ведь осталось и немало воспоминаний, не правда ли?
— Правда. — Он покачал головой. — Всяких воспоминаний, и добрых… и не очень.
— Сэр, — не без колебания произнесла Хонор, — после нашего прибытия, когда проводилось расследование, я хотела дать показания, но…
— Мне было известно об этом, Хонор. Я заявил суду, что ваши показания ничего не добавят.
— Вы? — Она воззрилась на него с изумлением и недоверием. — Но я была там, на мостике! Мне ли не знать, что произошло в действительности?!
— Конечно, конечно, — успокаивающе сказал он. — Вы все знали. А я слишком хорошо знал вас, чтобы позволить им вас допрашивать.
Глаза Хонор затуманились обидой, и Бахфиш торопливо замотал головой.
— Поймите меня правильно. Я беспокоился не о том, что вы можете сказать что-то во вред мне. Просто официальные записи уже содержали все сведения, которые можно было получить от вас, включая ваш же официальный рапорт, сделанный по окончании боя. Но вы никогда не отличались развитым чувством самосохранения, и, начни они вас допрашивать, вы наверняка принялись бы защищать меня слишком рьяно. А мне не хотелось, чтобы из-за этого пострадали и вы.
— Я предпочла бы «пострадать», сэр, лишь бы только помочь вам, — тихо сказала она.
— Знаю. Я знал об этом, когда не позволил своему адвокату вызвать вас в качестве свидетеля. У вас к тому времени и так уже завелось слишком много врагов для столь юной особы, и мне не хотелось, чтобы вы своим выступлением свели на нет преимущество, которое заслуженно дало вам спасение моего корабля. К тому же, ваши слова ничего бы не изменили.
— Вы не могли этого знать, сэр.
— Мог и знал, — с горькой усмешкой заявил Бахфиш. — Я действительно заслужил увольнение.