Война и мир Михаила Тухачевского
Шрифт:
128. Zeidler Manfred. Reichswehr and Rote Armee. 1920–1933.
Wege und Statinen einer ungewunlichen Zusammenarbeit. Munchen, 1993, s. 262.
10. НАКАНУНЕ
Дело маршала Тухачевского явилось подготовительным шагом к сближению междуГитлером и Сталиным.
В. Шелленберг1
1930–е годы — апогей сталинского социалистического строительства. Страна пережила варварскую коллективизацию, уничтожившую российское крестьянство, рабскую индустриализацию, окончательно легализовавшую укрепление государственной
От «частных» политических процессов государство перешло к массовым репрессиям. Первым толчком стало убийство Кирова, затем последовали процессы «Каменева— Зиновьева», чуть позже «Рыкова—Бухарина», почти одновременно «Пятакова—Радека». Страна приучалась жить в постоянном страхе — и привыкала славить…
Возвращение Тухачевского в Москву в 1931 году казалось триумфальным. В 38 лет он стал заместителем наркома обороны и начальником вооружений. Все как будто уже сбывалось, и все еще было впереди…
В 1931—1932 годах Тухачевский начал работу над книгой «Новые вопросы войны». (Книга так и осталась незавершенной.
Лишь небольшой ее фрагмент увидел свет, да и то уже в хрущевское время — в 1962 году в «Военно–историческом журнале».) Тухачевский размашисто, порой безапелляционно рассуждал о проблемах дальнейшего развития советских вооруженных сил и военного искусства.
В предисловии к монографии он писал:
«Весьма возможно, многим покажется, что я в этой книге забегаю слишком вперед, но, тем не менее, это будет своего рода обманом зрения.
Человек нелегко отделывается от привычных представлений, но теоретическая работа, базируясь на техническом развитии и социалистическом строительстве, упорно выдвигает новые формы»2.
Тухачевский выступал за необходимость «уметь найти соответствующее место новым техническим средствам, обеспечить необходимый масштаб вооружения ими и найти наиболее подходящие, наиболее эффективные формы боя и операций»3.
В труде дается подробная характеристика таких средств вооруженной борьбы, как авиация, танки, радио–и телемеханика, рассматриваются вопросы обучения и управления войсками. Увлекаясь, автор действительно позволял себе «забегать слишком вперед» — это вообще было свойством его характера. Маршал И. Конев вспоминал:
«Тухачевский — человек даровитый, сильный, волевой, теоретически хорошо подкованный. Это его достоинства. К его недостаткам принадлежал известный налет авантюризма…»4 Являясь начальником вооружений РККА, Тухачевский не только направлял деятельность конструкторских и научноисследовательских учреждений, но и стремился глубоко вникать в их технические разработки, присутствовал на испытаниях новой военной техники, и поддерживал связь со многими ведущими конструкторами и испытателями.
В «Новых вопросах войны» он отмечал:
«Самой сильной в будущей войне будет та страна, которая будет иметь наиболее мощную гражданскую авиацию и авиационную промышленность».
За два с лишним десятилетия до первого полета в космос он, с детства увлекавшийся астрономией, проявлял профессиональный интерес к этой сфере.
«Несмотря на то, что полеты в стратосфере находятся в стадии
первоначальных опытов, — писал Тухачевский, — не подлежит никакому сомнению, что решение этой проблемы не за горами»5.
В 1932 году он поставил начальнику ВВС Я. И. Алкснису задачу:
«Ко времени полетов на стратосферных самолетах надо уже изучить стратосферу. В срочном порядке
В октябре 1933 года состоялся первый полет на стратостате «СССР».
В 1932 году Тухачевский выдвинул идею создания самолеташтурмовика, воплощенную в жизнь авиаконструктором С. В. Ильюшиным, создавшим знаменитый Ил–2. Тогда же он поддержал предложение С. П. Королева о создании специального института для проведения исследований в области реактивного и ракетостроения7. Еще в ноябре 1932 года Тухачевский активно «продвигал» разработки по конструированию ракетных двигателей на жидком топливе. Реактивный научно–исследовательский институт под руководством И. Т. Клейменова, курировавшийся замнаркома обороны, начал работать уже в сентябре 1933 года. Важное место в будущей войне Тухачевский отводил радиотехнике, которую он считал не только средством связи, но и способом управления механизмами на расстоянии8. Потому он энергично поддержал талантливого инженера П. К. Ощепкова, создавшего в середине 1934 года экспериментальную установку для радиообнаружения самолетов. По инициативе начальника вооружений тема «Проблема радиообнаружения самолетов » была внесена в план работы Наркомата обороны9.
Уже в середине 1934 года Советский Союз имел опытные электромагнитные станции. 7 октября 1934 года Тухачевский обратился с письмом к первому секретарю Ленинградского обкома партии С. М. Кирову, которого отлично знал по работе в ЛВО.
«Секретарю ЦК ВКП(б) тов. Кирову.
Уважаемый Сергей Миронович!
Проведенные опыты по обнаружению самолетов с помощью электромагнитного луча подтвердили правильность положенного в основу принципа. Итоги проведенной научно–исследовательской работы в этой части делают возможным приступить к сооружению опытной разведывательной станции ПВО, обслуживающей обнаружение самолетов в условиях плохой видимости, ночью, а также на больших высотах (до 10 тыс. метров и выше) и дальностью (до 50–200 км). Ввиду крайней актуальности для современной противовоздушной обороны развития названного вопроса очень прошу Вас не отказать помочь инженеру–изобретателю тов. Ощепкову в продвижении и всемерном ускорении его заказов на Ленинград ских заводах… Более детально вопрос Вам доложит тов. Ощепков в Ленинграде.
Заместитель народного комиссара обороны Союза ССР Тухачевский М. Н.»10 Таким образом, СССР стал первооткрывателем крупного военного изобретения XX века — радиолокации.
(В Военно–воздушной академии РККА имени Н. Е. Жуковского была даже учреждена «премия имени заместителя Народного Комиссара Обороны Маршала Советского Союза Михаила Николаевича Тухачевского за выдающуюся научно–исследовательскую работу в любой области техники, дающую решение новых научно–технических проблем »11.) «В середине 30–х годов Красная Армия как с точки зрения организационной, так и количественной, бесспорно, была сильнейшей в мире. В ней насчитывалось около 1,5 млн солдат и офицеров, до 5 тыс. танков и свыше 6 тыс. самолетов»12.
Вопросы вооружения всегда были для Тухачевского предметом практической подготовки к войне, а не абстрактного усиления государственной мощи. Но если в 1920–е годы эта «подготовка» являлась для него реализацией стремления к милитаризованному «экспорту революции» — захвату новых территорий, то теперь у Тухачевского были более чем когда либо веские основания для тревоги за суверенность границ собственного государства. М. Цайдлер в монографии «Рейхсвер и Красная Армия 1920—1933 г.» обращает внимание на то, что уже в конце октября 1933 года на дипломатическом рауте Тухачевский говорил об изменении советской линии в отношениях с Германией и в частности — о свертывании советско–немецких военных школ и баз: