Война и причиндалы дона Эммануэля
Шрифт:
В одиннадцать утра колонна грузовиков остановилась перед воротами бывшего офицерского флигеля Военного училища инженеров электромеханики. Четвертый взвод соскочил с головной машины и обезоружил двух изумленных часовых в караульной будке. Ворота открылись, колонна вкатилась во двор и остановилась. Гвардейцы один за другим побежали в здание, а грузовики в три приема развернулись к воротам.
Как и предполагалось, сопротивления не было. Истязатели трудились, сбросив кители. Ворвавшийся взвод обезоружил их и уложил на пол лицом вниз. Взмокшего от страха Асадо заставили
От увиденного потрясенных гвардейцев замутило. В камерах стояла нестерпимая вонь горелого мяса, пота, мочи и страха, повсюду зловонные лужи застарелой крови и испражнения. Несколько солдат прикладами выбили стекла в зарешеченных окнах, впустив свежий воздух, но никто не знал, что делать с голыми и худыми, как скелеты, пленниками, которые сбились в кучи и тупо смотрели безучастными глазами покойников. Некоторые и впрямь были покойниками. В комнате, забитой переплетенными трупами, дожидавшимися вывоза, генерал Фуэрте опознал тела Регины Ольсен и безумного капитана.
– Им мы уже особо ничем не поможем, – сказал он. – Не трогайте.
Пленники были безжалостно искалечены; большинство мужчин изуверски кастрированы, остатки мошонок свисали гниющими лохмотьями. Тела в кровоподтеках, со следами ожогов и хлыста. У кого-то выбиты зубы или глаза, отрезаны уши, у других на руках и ногах отрублены пальцы. Заключенные безропотно подчинялись там, хотя считали, что их ведут на новые пытки. «Мне ничего не известно, – говорили они санитарам, осторожно обмывавшим их в ваннах. – Я ничего не знаю».
Капрал из третьего взвода наткнулся на дверь с табличкой «Военный склад»; комната оказалась до потолка забита одеждой, и с четырьмя солдатами он охапками носил ее в предбанник, а другие бойцы одевали покорных пленников, вытаскивая из кучи примерно подходящее.
У ворот солдаты четвертого взвода арестовали Изверга, ходившего за покупками, а второй взвод носил в грузовики заключенных, которые не могли идти сами. Пленники решили, что их увозят на ликвидацию, и те, кто еще мог, плакали и кричали.
Два преподавателя училища наблюдали за происходящим из окна учебного корпуса.
– Как по-твоему, что там теперь происходит? – спросил один.
– Не спрашивай, – ответил второй. – Даже не думай об этом.
Генерал Фуэрте вошел в конференц-зал, куда согнали истязателей. Всего пятнадцать человек; генерал узнал Асадо, и тот тоже понял, кто перед ним.
– Здравия желаю! – выкрикнул Асадо, вскакивая и отдавая честь.
– Я вас помню, – сказал Фуэрте. – Вы с медалью окончили офицерское училище. – Он повернулся к капралу. – Возьмите двух человек и отключите все телефоны в здании. Затем направьте шестерых бойцов отнести в грузовики всю картотеку. – Генерал снова взглянул на Асадо. – Сядьте, вы. Я изуверам чести не отдаю.
Оставив в училище ротного командира, генерал отбыл с тремя грузовиками искалеченных пленников. Выяснилось, что все гражданские больницы закрыты, и он поехал в военный госпиталь, где приказал слонявшемуся без дела персоналу выгружать больных из машин. Фуэрте направился
– Это нужно заполнить на каждого пациента, – сказала военврач.
Фуэрте шваркнул всю кипу на стол.
– Нет уж, – сказал он. – Сами заполняйте или плюньте на них, как вам угодно.
– Я требую, чтобы вы соблюдали наши правила, – окрысилась девушка. – Сколько их там у вас?
– Человек шестьдесят, – ответил Фуэрте. – И вы не можете ничего требовать. – Он ткнул в свой погон. – Вам это о чем-нибудь говорит?
Девушка взглянула на погон:
– О том, что вы офицер, и что?
– О том, что я генерал! – рявкнул Фуэрте. – И о том, что если вы с вашим госпиталем сию минуту не зашевелитесь, я вызову наряд и всех арестую! Пошла, живо!
Перепуганная военврач созвонилась с отделением экстренной помощи, и вскоре в госпитале закипела лихорадочная деятельность. Девушка стояла рядом с Фуэрте и смотрела на человеческие обломки, проплывавшие мимо на носилках. В лице ее мешались ужас и любопытство.
– Кто они были? – спросила она, будто эти люди уже умерли.
– Жертвы террористов, – ответил генерал.
– Простите, что не разглядела ваши знаки различия, – сказала девушка. – Мне никогда не доводилось видеть генерала в полевой форме.
Фуэрте вернулся в училище, ворота заперли, и вскоре уже колонна держала обратный путь в Вальедупар.
Вечером генерал Рамирес звонил Асадо, но телефон не отвечал. Вестовой-мотоцикл им доложил, что ворота заперты, а территория не охраняется. Рамирес направил в училище небольшой отряд на разведку, и те рапортовали, что там ни души, как на «Марии Селесте», [63] «только мертвяки». Генерал еще острее почувствовал, что власть выскальзывает из рук, отгрыз ноготь и, жуя, задумчиво смотрел, как из указательного пальца сочится кровь.
63
Корабль, найденный в море без команды в 1872 году; судно повреждений не имело, исчезновение людей с него – одна из самых таинственных морских загадок.
В долгой и тряской поездке трое ходячих раненых, несмотря на хлопоты санитаров, умерли от внутреннего кровотечения. Остальных Фуэрте поместил в вальедупарский военный госпиталь и, сославшись на «высшее руководство», дал указание персоналу держать факт их поступления в строгом секрете. На допросы палачей и изучение картотеки ушла неделя. Секретарши в канцелярии радовались возвращению генерала, пока не поняли, сколько на них свалилось работы. Им приказали сделать по две фотокопии каждого документа из картотеки и один экземпляр отослать «ближайшему родственнику», по адресу из протоколов. Вторые экземпляры следовало разложить в алфавитном порядке, и каждый отдельной бандеролью отправить в «Нью-Йорк Геральд». Оригиналы документов Фуэрте положил в банковский сейф в Асунсьоне.