Война (Книга 1)
Шрифт:
Однако жизнь распорядилась по-своему. Внезапный отъезд Федора Ксенофонтовича, затем смерть Нила Игнатовича... Правда, Сергей Матвеевич тоже поехал с ней и с Ириной в Москву, на похороны.
Никаких обстоятельств прошлого не знала Ирина, кроме того, что Сергей Матвеевич - внучатый племянник покойного Нила Игнатовича Романова и друг маминой юности... Но почему мама задержалась в Ленинграде? Ведь вчера должна была обязательно приехать!
27
Подполковник Рукатов спешил закончить рабочий день, хотя границ такового теперь не существовало: кадровики, как и все в Наркомате обороны, засиживались в кабинетах до поздней ночи.
Он
Все последние дни Алексей Алексеевич был сам не свой. На похоронах Нила Игнатовича он приметил необыкновенной красоты девушку - Ирину Чумакову, а через несколько дней судьба свела с ней уже на похоронах старушки Романовой. И Рукатова будто околдовали. Все кругом только и жили новостями с фронтов, часами простаивали у карты, разгадывая замыслы немцев и внутренне ужасаясь их быстрому продвижению на восток, а он, тоже, конечно, не оставаясь безразличным к военным событиям, все время думал об Ирине, мысленно видя ее перед собой - недоступно красивую и горделиво смотрящую на мир.
Ему даже не хотелось вспоминать о своей жене Зине, загостившейся с детьми в Сталинграде у матери. Не хотелось думать и о полковнике Гулыге, отце Зины, который где-то западнее Минска, как и генерал Чумаков, остался в окружении, и вряд ли ему теперь, как и многим другим, кто не выскользнул из немецких клещей, суждено уцелеть.
Вчера Рукатов позвонил в Сталинград, вызвал к телефону Зину и посоветовал ей, учитывая военную обстановку, не спешить возвращаться в Москву. И теперь по утрам он дольше обычного задерживался у зеркала, рассматривая свое чуть одутловатое, румяное лицо, выбривался с небывалой тщательностью и старательно приглаживал на голове смоляные волосы, чтобы прикрыть на макушке рано пробившуюся плешь.
Выйдя на улицу, еще дышавшую, несмотря на предвечерье, зноем, Рукатов с деловито-озабоченным видом зашагал к Арбатской площади.
– Сегодня или никогда, - тихо сказал он сам себе, ощущая, как сердце его куда-то падает. И неожиданно подумал: "Была бы она лучше дочерью дворника, а не генерала..."
Сколько сомнений, страхов, рассуждений из-за этого! А вдруг выберется из окружения Федор Ксенофонтович? И как поведет себя Ольга Васильевна, когда узнает, что он ухаживает за Ириной?.. Хорошо, что хоть полковник Микофин уехал в штаб Западного фронта. А Ольга Васильевна должна понять, что в такое грозное время внезапная любовь имеет право на безрассудство и на снисхождение судьбы... Ведь в молодости судьба обошлась с ним не лучшим образом: служил он тогда в оторванном от мира гарнизоне и, казалось, искренне полюбил Зину - дочку командира полка. Потом понял, что никакой любви нет ни у него, ни у нее, но с командиром полка шутки плохи: нельзя было сразу же разводиться с его дочерью. А потом появились дети. Да и рушить семью - значит вредить своей карьере.
Теперь же, когда он, чем бы ни занимался и какие бы вести ни приходили с фронта,
Рукатов еще издали заметил знакомую оранжевую косынку и, не чуя под собой ног, с захлебывающимся сердцем мчался вперед. Вскоре он горячо пожимал Ирине руку, млея от того, что прикасается к этому совершеннейшему живому чуду.
– Ну что, Алексей Алексеевич?
– Ирина смотрела на него с мольбой и страхом.
– Хоть одно слово: папа жив?
– Жив.
– Рукатов нахмурился и опустил глаза.
– Но есть некоторые подробности.
– Какие?!
– Разговор не для улицы.
– Он посмотрел на Ирину многозначительно и загадочно.
– Где же?
– В голосе Ирины прозвучала тревога.
– Или у вас дома, или у меня, - ответил Рукатов, хотя приглашать девушку к себе и не собирался, ибо в доме на Пироговке, где он жил, была коридорная система и пройти незамеченным было невозможно.
– Зачем же дома?
– В глазах Ирины промелькнуло смятение.
– Давайте посидим на бульваре.
– Ирочка...
– Рукатов постарался придать своим словам как можно больше задушевности.
– Разговор очень важный.
– Вы пугаете меня, Алексей Алексеевич...
– Я не хочу вас пугать... Но я обязан откровенно поговорить с вами об очень серьезных обстоятельствах... Случилась беда...
Заметив, как побледнело лицо Ирины, он поспешил успокоить ее:
– Нет-нет... Не самая страшная беда, какая может случиться в это грозное время, когда там... гибнут тысячи...
– Но отец жив?!
– Жив Федор Ксенофонтович. Жив. Давайте не будем терять время. Я вам все расскажу, но только дома - у меня или у вас.
Ирина, ощущая озноб и содрогаясь сердцем от предчувствия чего-то ужасного, все-таки подумала, что приглашать к себе в дом мужчину, когда нет мамы, неудобно, и уже решилась было согласиться ехать к Рукатову, но он, точно уловив состояние девушки, вовремя упредил ее:
– Ах, дьявол!.. Я позабыл!.. У меня нет телефона, а нам обязательно надо позвонить в Ленинград Ольге Васильевне.
– Зачем?
– Поехали к вам, все узнаете.
Воля Ирины противилась разуму, но иного выхода она не видела, и вскоре они ехали троллейбусом на Можайское шоссе. Сошли у кладбища и пешком отправились на недалекую 2-ю Извозную улицу, где в четырехэтажном доме находилась квартира покойного профессора.
Когда Ирина, повозившись с замками, открыла наконец дверь и пропустила Рукатова в темную прихожую, к его ноге прикоснулось что-то живое. От неожиданности в груди Алексея Алексеевича будто что-то оборвалось, и в голову со звоном ударила кровь. Он отшатнулся назад, но в это время Ирина, захлопнув дверь, включила свет, и Алексей Алексеевич увидел у своих ног огромную кошку пепельного цвета. Она уже с мурлыканьем терлась о ногу Ирины.