Война корон
Шрифт:
Пока Тетишери и другие послушно исполняли веление жрицы, та совершила возлияние богине Сехмет. Ее помощница собрала драгоценные капли, стекавшие с иероглифов магической формулы, в сосуд. Теперь они вобрали в себя божественную силу.
Освященной водой она окропила грудь Яххотеп, пребывавшей в глубоком обмороке.
Семь раз кропили царицу, моля богов об исцелении. Потом верховная жрица повелела всем отойти.
— Выживет ли моя дочь? — спросила Тетишери с ужасом и отчаянием.
Верховная жрица ничего не ответила.
В Коптосе готовились к торжеству.
В
Тити во всем подчинился завоевателям и был доволен, что положил конец бессмысленной войне, несущей лишь смерть и муки тысячам египтян. Градоправитель давно смирился с тем, что гиксосы — полновластные хозяева Коптоса и всех его окрестностей, и что сила и власть — на их стороне. Тити хитрил, вел двойную игру. Ему даже удалось добиться некоторых привилегий, поэтому его друзьям и близким не так уж плохо жилось при гиксосах. Нужно было только избавиться от замшелых предрассудков и подладиться к правителю Апопи.
Вот и старинный праздник в честь бога плодородия, священный и в то же время земной, с его легкой руки из магического действа превратится и в прославление Апопи, благодетеля Египта, и в обычное народное гулянье.
Население Фив тоже могло жить тихо-мирно, если бы не эта безрассудная Яххотеп и не ее слабоумный муженек. Великое счастье, что Секненра убит, а жалкие остатки повстанческой армии разлагаются в Кусах.
Правда, царица и одна натворила бы много бед. Тити принимал ее у себя в Коптосе несколько лет тому назад и отлично понимал, что она пойдет до конца. Упрямица. Не хотела взглянуть правде в глаза. Еще немного, и южные номы подверглись бы по ее милости чудовищной расправе.
Но градоправитель Тити спас Коптос. Он подослал к Яххотеп лучшего своего помощника, чтобы тот ее отравил. И теперь он герой, весь Египет его прославляет. Смерть царицы означает конец войне. Отныне мир воцарится повсюду. Эту радостную весть он сообщит жителям Коптоса, приумножив их ликование по случаю долгожданного праздника.
— Все ли готово? — спросил он у подошедшего управляющего.
— Все готово, но гиксосы требуют, чтобы их стражники оцепили праздничную процессию.
— Они правы. Я тоже не потерплю никаких безобразий, нарушающих общее веселье.
Тут приблизился начальник стражи, ставленник гиксосов, сириец с тупым и грубым лицом. Тити с подобострастной поспешностью приветствовал его.
— При малейшем беспорядке я жестоко накажу всех виновных. Большую часть прикажу казнить, — объявил он.
— Беспорядков не будет. Поверь, обитатели Коптоса вполне благоразумны и благонадежны. Они мирно повеселятся, прославляя правителя Апопи, милостиво разрешившего им возродить праздник Мина.
Жрецы вынесли из храма на диво огромную и величественную статую бога плодородия, обернутую в белое полотно, — белый цвет символизировал возрождение к вечной жизни. Мин, «телец своей матери», «податель урожаев», несокрушимо воздвигнутый фаллос, благословлял непрерывное размножение живых существ и прорастание зерна.
Торговцы,
Вслед за носилками со статуей вели красивейшего белоснежного быка с солнечным диском, прикрепленным между рогов. По традиции рядом с быком должна была идти сама царица, как бы смиряя необузданную силу животного и благословляя его оплодотворяющую мощь. Но законную царицу Египта отравили. И вообще Апопи запретил женщинам участвовать в священнодействиях.
С помощью канатов и рычагов воздвигли столб Мина. Началось состязание в ловкости. Кто провор нее и быстрее всех вскарабкается наверх, доберется до желанных разнообразных даров? Многие падали, ушибались, но синяки и ссадины никого не смущали.
— У вас в Коптосе слишком много храмов, — заявил начальник стражи. — Правитель полагает, что одного вам будет вполне достаточно. В остальных мы поселим наших воинов и разместим склады оружия.
Градоправителю оставалось только поддакивать. Тити знал, что Апопи ненавидит древние египетские культы. Он только что добился расположения правителя гиксосов и не хотел потерять его.
— Ты уверен, что царица мертва? — спросил сириец.
— Совершенно уверен. Моего слугу, отравившего Яххотеп, казнили. Фивы погружены в траур. Вскоре все мятежники сложат оружие. Царица была душой восстания, его вдохновительницей. Без нее у бунтарей не хватит ни мужества, ни воли к продолжению борьбы. К тому же я отлично знаю своих соотечественников. Египтяне сочтут, что боги покарали царицу, поскольку ее замысел был нечестивым. Мне кажется, мы со своей стороны должны укрепить это мнение в народе.
— Я лично позабочусь об этом.
В Коптосе в день праздника были открыты всего два питейных дома. Здесь продавали прескверное пиво, но за неимением иного приходилось довольствоваться и этим. Стража пристально следила, чтобы гуляки не устроили бесчинств. Любого, кому выпитое ударило в голову и развязало язык, немедленно хватали и волокли в темницу. Правитель не терпел беспорядков на улицах и не простил бы попустительства пьяницам. А госпожа Аберия только радовалась, если умножалось число обреченных сгнить в зловонных топях Шарухена.
— Что за гнусное пойло! — возмущался Афганец.
— Урезанная по мерке гиксосов процессия не лучше, — заметил в ответ Усач.
— Это не праздник, а сплошной обман. Они у меня поплатятся!
— Зовем хозяина?
— Нет, презренный трус и так еле жив от страха. Хочу наказать негодяя поважней. Того вот стражника, например.
Усач лениво приблизился к стражнику.
— Знаешь, приятель, нам с другом вовсе не понравился ваш праздник. Процессия жалкая, пиво скверное, компания никудышная. Что, не привык к таким речам, не нравится?