Война кротов
Шрифт:
Мутанты продолжали свои игрища. Ну да Хозяин Туннелей им в помощь, вот только…
Только почему они выстроились вокруг Сайгона, образовав сплошное, без зазоров, кольцо? Угум-с, тороид натуральный, а в центре – человек, окончательно потерявший контроль над своим телом. Сердце выламывало рёбра, кровь бухала в висках, дыхание участилось настолько, что впору уже Сайгону, как воздушному шару, взлететь к потолку.
Конвульсивно подрагивающий тороид вдруг раздулся, приблизившись со всех сторон к Сайгону. Ещё с юннатского кружка Сергей помнил, что
Осознав, какая судьба ему уготована, Сайгон вскочил. И тут же тороид сшиб его с ног и навалился сверху. Масса была ещё та: словно под бетонную балку попал.
Замечательно, Серёженька, уничтожаешь мутантов, очень профессионально. А ведь ты обещал лично гетману Сечи… Обещанного, конечно, три года ждут, но всё-таки…
Сайгон дёрнулся, пытаясь высвободиться из-под «завала». Тороид даже не пошевелился. При этом под кожей объединённой твари угадывалось интенсивное движение. Будто что-то резво бегало по кругу. Вот набегается, прорвёт наружные покровы – и вцепится Сайгону в горло.
Решение его было таким же импульсивным, как и желание спасти Лектора. Он нащупал под ремнём пистолет и сумел-таки вытащить его. Повезло, одна рука – левая – осталась свободна. Дышалось с большим трудом. Ничего, сейчас он избавит себя от страданий.
Прости, Светлана. Сын, прости.
И ты, Фидель, и…
Ствол к виску. Палец на спуск. Лучше сразу сдохнуть, чем отдавать жизнь по капле…
Тварь внутри тороида вот-вот вырвется наружу.
Упал – поднимайся, не можешь подняться – ползи, делай хоть что-нибудь. И не путай судьбу с глупостью и ленью!
Потомство остановилось как раз напротив лица Сайгона. Удар клювом или ещё чем – в тороиде образовалась дыра, маленькая, вся в венце трещин, словно пересохшая резина.
Дальше медлить нельзя.
Холодный ветерок коснулся затылка.
– А вот хрен вам!!! – Сайгон вогнал ствол пистолета в дыру и нажал на спуск.
И мир вокруг него взорвался.
В прямом смысле взорвался.
Тороид буквально разметало по сторонам. Ошмётки его горели адским пламенем.
Тут же занялась куртка Сайгона, вспыхнули штаны. Горячим пыхнуло в лицо, завоняло палёным волосом.
Сайгон вскочил, упал на спину и покатился, сбивая огонь с одежды. Одной рукой он при этом хлопал себя по голове – волос у него немного, лишних нет. Больно. На ладони вспухли волдыри ожогов. В глазах скакали разноцветные зайчики – знатная получилась вспышка. Небось и в путевом туннеле её видели.
Затушив огонь – куртка ещё тлела, – Сайгон на четвереньках пополз прочь. И наткнулся на бутылку, выданную ему гетманом Крыгой. Надо же, цела! А вот пампушкам не так повезло, они сгинули в пламени, очистившем тупик от скверны… Что ж, не судьба Сайгону
Но что же случилось? Взрыв этот… Почему?
Разум Сайгона помутился, он выстрелил в иржу, что изначально было бессмысленно, ведь пули не могли причинить мутантам – тороиду – вреда. Но это смотря какие пули, понял он вдруг. Обычные – не могли. Но у нас-то в магазине волшебные. Трассирующие.
Каких вампиров серебром, а каких…
Иржа боится фосфора? В этом всё дело?..
На ходу Сайгон расковырял ножом сургуч и жадно припал к горлышку бутылки. Теперь можно. Перцовка вливалась в него как вода.
Навстречу, громыхая сапогами, бежали вооружённые казаки.
Сайгон застонал. Неужели злоключения ещё не закончились?..
Глава 13
Ненависть
Он должен ненавидеть этих людей.
Людей, которые уничтожат его станцию.
Всех инородцев они считают быдлом, вторым сортом, недоумками, годными лишь на удобрения для кукурузы. Он, Сергей Ким, должен их ненавидеть! Он точно знал, что должен. Он честно пытался.
Но не мог!
Даже презирать не мог. Они же чистят и рыхлят почву, тяжким трудом добытую на поверхности. Они растят злаки и морковь, чеснок, грибы и много чего, что потом уминает за обе щеки всё метро независимо от веры, языка и половой принадлежности!
Сайгон сделал последний глоток и аккуратно, чтобы не разбить, поставил бутылку под ноги.
Нож в руку. Пистолет в другую.
Ненавидеть он их не мог. Но помыкать собой больше не даст. И в этом нет ни капли ненависти. Просто людская потребность в свободе. Очень уж он, зараза, привык к свободе на Святошине. Трудно отвыкать.
…Точно так же он не мог ненавидеть женщин с Нивок, считающих мужчин скотами.
…И новых христиан с Житомирской, сжигающих еретиков.
…И странных детей Шулявской, стирающих память путникам.
…И Бориса, нового императора Берестейской, труса и кровавого убийцу.
Казаки рядом. Приклады автоматов упираются в плечи. Сайгон поднимает пистолет. В глазах всё двоится. Отличное пойло делают сечевики!
Это ведь нехитрое занятие – ненавидеть. Много ума для этого не надо. Раньше у него получалось, он даже наслаждался эти умением. А теперь…
Длинные усы, растрёпанные оселедцы, испуганные глаза. Готовы стрелять. Вот-вот. Прямо сейчас. Что ж, Сайгон не будет дожидаться, он начнёт первым.
То чувство, что поселилось в его душе, нельзя назвать любовью. Вовсе нет. Это другое. Он… он простил их всех. Всех, кто желал ему смерти только потому, что он чуть-чуть отличался, верил в иные идеалы и подчинялся другой морали.
Он простил, честно. Это получилось как-то само собой.
Если бы все люди метро поняли и простили других, не таких, как они, войны бы не было. Это точно. Сайгон уверен в этом на все сто с конкретным довеском. Но чтобы научиться прощать, надо столько всего пережить, столько пройти…