Война мага. Т.4. Конец игры
Шрифт:
Неистово завизжала Мегана, оскалилась – во рту у неё стремительно удлинялись клыки, вытягивались двумя парами белых игл.
Спаситель замер, затем принялся неторопливо срывать с себя яростно трещащие молнии Анэто, что изо всех сил пытались сейчас задушить своего великого врага. Молнии, словно белые змеи, сопротивлялись до последнего, но всё-таки не выдерживали – заскорузлые тёмные пальцы Спасителя рвали их и роняли на празднично сверкающие ступени.
* * *Люди. Пусть не простые, волшебники, и, по меркам Эвиала – из первых; но пришли, встали на гибельный для себя бой, не испугались и
Продержаться ещё чуть-чуть – должны же сработать его заклинания! Почему не получилось, где он ошибся – неужели Хедин применил бы нечто совершенно иное?!
Ракот яростно гикнул, налетел сбоку – и тут Спаситель впервые удостоил его вниманием. Повёл посохом – уже не лениво и медленно, а быстро, резко, по-боевому – Владыка Тьмы с ходу врезался в незримую преграду, обратившую его вепря в кровавое месиво, а сам Ракот низринулся вниз, навстречу тёмной, озаряемой лишь пожарами земле.
Его слуха достиг тяжкий стон мира – из Эвиала с кровью выдирали его естество. Но Спаситель потратил слишком много на этот удар, и теперь… Тело в чёрных доспехах глухо ударилось о землю.
* * *Лёгкость, с какой Спаситель расправился с могущественным противником, ужасала. Великий чародей оказался смят и опрокинут в считаные мгновения.
Что могут сделать они, два человека, два обычных волшебника, не смеющие и помыслить, скажем, о таких полётах?
Шипя, погасла последняя молния. Однако на хитоне Спасителя остались следы гари. Значит, всё-таки наша магия не совсем уж бессильна?!
В дело вступила Мегана – пока Анэто отхаркивался кровью. Отката не было, просто маг отдал слишком много сил.
– Я ведь верила в тебя, – с расстановкой прошипела она прямо в Его лик с гневно сдвинувшимися бровями. – Молилась. Читала и перечитывала священные книги. Пока не поняла, что ты такое на самом деле. – Мегана усмехнулась, выразительно показав длинные, готовые к бою клыки. – Ты мой брат. Мой и Эфраимов. Только очень высоко поднявшийся. Но взамен, чтобы насытиться, тебе нужно куда больше. Я права, верно? И ты шляешься по мирам, выжидая только момента, чтобы вонзить клыки и присосаться. Ну, давай, покажи зубки. Ручаюсь, что у меня и длиннее, и белее.
На лице Спасителя не дрогнул ни один мускул, лишь в глазах медленно разгоралось жёлтое пламя. Однако же он не напал, не ударил – медленно переступая, подходил всё ближе, надвигаясь на преградивших ему дорогу человека и полувампиршу. Полу – потому что Мегана не умирала. При ней остались и все умения хозяйки Волшебного Двора.
Мегана чувствовала пришедшие в движение силы, напиравшие откуда-то из-за пределов Эвиала, и догадывалась, что, быть может, это работа сгинувшего воина в чёрном и алом. Могущественные заклятья, нацеленные на Спасителя, могущественные… и бесполезные.
Такую пустоту не заполнишь. Тем более что это не просто пустота. И даже не тупо ненасытная утроба обычного хищника.
Тем не менее удар в спину заставил Спасителя пошатнуться, а скорбное лицо потемнело. На миг промелькнуло выражение лёгкой досады, ещё одно отстраняющее движение посохом – и в этот миг Мегана прыгнула.
Одновременно с порывом ветра, бросившего прямо ей в руки горящую сосновую ветку. Обычную ветку из обычного эвиальского леса, сейчас погибавшего
И этой пылающей веткой она что было сил хлестнула по глазам ту сущность, что сейчас поворачивалась к ней. Не «человека», не «Спасителя» – безымянную и жуткую Сущность, неведомым капризом вселенских сил заполучившую несказанную, не полагающуюся ей мощь.
Иглы и искры так и посыпались в разные стороны. По-прежнему безмолвный, словно немой, Спаситель дёрнулся и отступил на шаг, выпустил посох, пытаясь оторвать от себя взбешённую чародейку. А Мегана, чувствуя под руками плоть, с яростью вонзила клыки противнику в шею.
Пришёл в себя Анэто и, несмотря на льющуюся из носа кровь, тоже кинулся в схватку. Мелькнул короткий кинжал, вокруг лезвия плясали белые огоньки, словно снежинки. Маг забыл сейчас обо всём, он видел лишь открытый бок врага и знал, что лезвие должно найти цель.
В спины им дохнуло тёплым, словно неслышно подступил исполинский конь, дружелюбно фыркнул; ветка по-прежнему горела в руке Меганы, а та, забыв обо всём, хлестала и хлестала ею, куда придётся, не разжимая челюстей. Языка коснулась холодная, словно у змеи, кровь, волной накатила дурнота; но все четыре клыка новообращённой полувампирши лишь впились ещё глубже.
Спаситель наконец оторвал от себя волшебницу – хитон на плече разодран, из четырёх аккуратных проколов на шее течёт нечеловечески яркая кровь, больше похожая на краску. Лицо оставалось почти спокойным, только уголки губ опустились да хищно сощурились глаза. Кинжал Анэто он отбил мягким, неразличимым движением, от удара в спину маг увернулся каким-то чудом – а то бы лететь ему с золотой лестницы вниз, вслед за воином в чёрных доспехах.
…Они помогли друг другу подняться, Анэто и Мегана, дрожащие, едва удерживаясь на ногах. Казалось, все чувства исчезли, осталась одна лишь боль. Маг лишился кинхсала, платье на боках Меганы разорвалось, на лопнувшей, покрасневшей, как от ожога, коже отпечатались ладони Спасителя. А он всё никак не спешил обойти двух отчаянно цепляющихся друг за друга людей, всё чего-то ждал, медлил, как будто Ему отчего-то никак невозможно было оставить их за спиной или сбросить в бездну одним мановением посоха, как он уже поступил с первым противником.
А в руке Меганы так и осталась гореть сосновая ветка, гореть ровным и чистым огнём, пламенем самой природы, порождающей и сжигающей, одинаково доброй ко всем своим детям.
– Что… делать… Мег? – прохрипел Анэто. Маг лихорадочно перебирал в памяти подходящие заклятья – и ничего не мог найти.
Вместо ответа чародейка провела пальцами по обнажившемуся боку – подушечки окрасились алым. Тяжёлая капля сорвалась с длинного и по-вампирьи острого ноготка, полетела вниз, коснулась золотой ступени… и сияние погасло, по гладкой, сверкающей поверхности стремительно расползалось тёмное пятно.