Война мага. Т.4. Конец игры
Шрифт:
– Ученик? Да, наверное. Как и я тебе, – кивает Ракот. – Мне кажется, что мы можем многому друг от друга научиться. Друг от друга, – повторяет он.
– Ты знаешь моё настоящее имя?
Ракот кивает.
– Ты мне открылся.
– Так называет… называла меня только Сеамни.
Воин в чёрных доспехах кладет руку на плечо Императору.
– К этому не привыкнешь. – Он понижает голос: – Ты должен был остаться там, внизу, но, верно, горел слишком жарко и ярко. Котёл не выдержал. Ну и я помог, самую малость. Уже после того, как твоё
– Так я…
– Да. – Ракот смотрит прямо в глаза Императору. – Ты – дух, хранитель нового мира. Мой тебе совет – отыщи Храм Океанов, с ним ничего не должно было случиться. Тебе найдётся о чём поговорить с его Хозяйкой. Ну и я тебя не оставлю.
– Моё тело. Оно…
– Только когда я рядом, – перебивает Ракот. – Большего не проси. Не могу.
– Просить не стану. – Император гордо вскидыва ет голову.
– Да, мы не просим, мы берём сами. Но с братом я всё-таки тебя познакомлю.
* * *Хедин ошеломленно огляделся.
Тела нет. Далеко под ними – мир. Новый мир. Слитый из двух старых.
Ни в Эвиале, ни в Мельине не осталось и следа гнили. Чёрная пылающая волна, выплеснувшаяся из Разлома, прокатилась по занятым козлоногими землям, не оставив после себя ничего живого. Но всё же это была земля, а человеческие руки и пот рано или поздно оживят её.
Ловушка Игнациуса лопнула, не выдержав соударения миров. Чудовищные жернова перемололи хитроумно сплетённые заклинания, и братья-боги оказались на свободе.
Никогда ещё за всё время своей «власти» над Упорядоченным Хедин не был настолько близок к гибели.
Никогда ещё не замирал так надолго перед бездной, никогда не смотрел столь пристально в многоглазую личину Ничто, терпеливо, словно подколодная змея, ожидающую редкостную добычу.
Разламывающая боль. Тела нет – распалось и вернётся не сразу.
Брат где-то рядом. Ему, кажется, досталось больше, однако он не один – с ним ещё некий дух, бывший ещё совсем недавно человеком. Они о чём-то говорят, и Хедин с удивлением чувствует нечто вроде узнавания – Ракот обрёл своего Хагена.
Вернее, нет. Не просто ученика. Нечто большее, много большее. Друга.
Где-то рядом и Хаген. С ним ничего не случилось, Познавший Тьму уже чувствовал это.
Наваливались бесконечные «дела», неисчислимые тревоги неутихающей войны, и Новому Богу некогда было даже перевести дыхание. Пройти по следу развоплотившегося Спасителя. Выяснить, что случилось с Эйвилль.
Узнать, сработала ли его ловушка – вампирша должна указать дорогу к Дальним. Следов не могло не остаться. Это также не терпит отлагательств. Но это уже обычные заботы и тревоги…
* * *– Сильвия! Ты слышишь меня? Очнись, дочка, очнись!
Твёрдый камень, холодный, ледяной, но воздух над ним тёплый и нежный. Но странно густой, словно вода – нет, пожалуй, это не воздух, это именно вода, разреженная и смешанная с аэром до такой степени, что ею можно дышать.
Сильвия открывает глаза, с усилием приподнимает
Не хочу говорить, не хочу шевелиться. Хочу просто дышать.
– Очнулась, – облегчённо вздыхает Наллика, устало роняя руки. – Как же мы тут все испугались…
Последняя из Красного Арка не спрашивает, что случилось. Это совершенно неважно. Хранительница Эвиала выполнила обещание.
– Ты больше не чудовище, не монстр. – Наллика быстрым движением утирает глаза. – И не Хозяйка Смертного Ливня. Он сгорел в им же подпитывавшемся пожаре. Зажжённом при помощи твоего фламберга.
Сильвия не хочет ни двигаться, ни отвечать, ни даже улыбаться. Она сейчас – словно золотая рыбка, вновь оказавшаяся в родной стихии:
Наллика склоняется над ней, что-то говорит, ласково и успокаивающе. Сильвия вновь зажмуривается. Кажется, первое желание у неё появилось. Спать.
А потом… ведь ей откроются все дороги. Пусть нет ни фламберга, ни золотой пайцзы, ни крупинок драконьего Кристалла, нет даже Смертного Ливня – но осталась память последней из Красного Арка, а это тоже немалого стоит.
Может, она останется здесь, в Храме Океанов. Может, отправится странствовать по миру. А может – выберется и за его пределы, посетив, в частности, знаменитую Долину Магов. Игнациус, чувствовала она, больше не будет помехой.
Что осталось, что даровано? Что взращено тобой, а что посеяно? Дорога длинна, бесконечна, опасна. Но она осилит её.
* * *Дно Миров. Некогда здесь прошёл отряд Клары Хюммель, некогда именно здесь очутились Ниакрис и её отец – а сейчас, пробив небеса, сюда медленно падала огромная иссиня-чёрная скала, словно наконечник сломанного копья. Неведомая сила плавно опустила агатового исполина наземь, камни застонали, раздвинулись, подались, принимая невиданную тяжесть.
Но вот – стихли последние скрипы и стоны, воцарилась тишина, и любопытные обитатели Дна рискнули сунуться к странному пришельцу.
Безмолвие нарушил негромкий безнадёжный плач – так может рыдать любящая дочь, потерявшая отца, уже почти смирившаяся с утратой, но всё равно заливающаяся слезами всякий раз при одном воспоминании об ушедшем.
Множество глаз видели, как из трещины в скале выскользнул серебристо-жемчужный дракон. Израненный, он всё равно оставался прекрасен.
Кто-то из живности прыснул в разные стороны – дракон внушал инстинктивный, необоримый ужас.
Он не летел, он медленно, из последних сил ковылял – но всё равно, даже самые сильные и злобные из обосновавшихся на Дне не дерзнули заступить ему дорогу.
Сделав круг, дракон вернулся обратно. И одним огненным выдохом закрыл за собой трещину.
А если бы жители Дна Миров смогли увидеть, что творится внутри каменного исполина, то их взорам предстало бы, как жемчужный дракон осторожно обвивается вокруг тёмного неподвижного тела на полу, обнимает, прижимается – и, уронив голову на лапы, смежает грозные очи, погружаясь в вечное ожидание.