Война мага. Том 3: Эндшпиль (с иллюстрациями)

Перумов Ник

– Мы не натолкнулись, – сказал Император. – Муроно позвала меня.

– Вот даже так, – удивилась чародейка. – Ну что ж, прими мои восхищение, признательность и благодарность, храбрая медведица. Думаю, мой Император, мы не откажем ей в её последней просьбе?

– Не откажем, – кивнул правитель Мельина. – Но сперва давайте доберёмся до верха. Я хочу всё-таки взглянуть на этот жертвенник. Прощай, Муроно. Не сомневайся, мы выполним твою просьбу.

Вольные, все как один, ещё раз отсалютовали немым останкам.

…Древняя каменная крышка,

казалось, намертво срослась с краями люка; потребовались усилия Кер-Тинора и ещё трёх Вольных, чтобы сдвинуть её с места. Туда не вело никакой лестницы, пришлось забрасывать верёвку с якорем.

Круглая камора, сквозь узкие щели в потолке и стенах можно разглядеть звёздное небо. Несмотря на все усилия Баламута, двери наружу не обнаружилось.

– Жертвенников два, – произнёс Император, поднимая взгляд. – Один на крыше. Второй – вот, прямо перед нами.

– Брр… не хотел бы на нём очутиться, – высказал общее мнение Баламут.

– Мясницкая колода, да и только, – с отвращением прошипела Сежес.

Неведомые «змееглавцы», хозяева пирамиды, притащили сюда огромный плоский комль в добрых три обхвата, он заполнял почти всю камору. Дерево стало почти совершенно чёрным от крови, всю поверхность покрывали зарубки, словно несчастные жертвы тут в буквальном смысле слова кромсали на части. По бокам были ввинчены массивные кольца, наверное, в расчёте как раз на могучих медведей-данкобаров.

И этот жертвенник не выглядел просто алтарём. Он живой, с содроганием подумал вдруг Император; в левой руке пульсировала жгучая боль, а самому правителю Мельина почудились три горящих злобой глаза, уставившихся на него из-под сохранившейся, отчего-то не отпавшей коры.

Сеамни с гримасой отвращения потянулась к кинжалу у пояса.

– Стой! – Сежес едва успела перехватить её руку. – Этот кошмар, конечно, надо уничтожить, но ты ведь сама знаешь, дочь Дану, – на подобные алтари так просто не замахиваются и сталью в них не тыкают!

Тайде разочарованно фыркнула и нехотя разжала пальцы.

– Это… извращение… всего того… что живёт и растёт на земле… под разными солнцами, но всё равно!..

– Совершенно с тобой согласна, – ласково-заботливым голосом, словно общалась с больной, проговорила Сежес, обнимая Дану за плечи и осторожно оттесняя её подальше от жуткого жертвенника.

– Да его ж отсюда и не вытянешь! – Баламут озабоченно поглядывал то на потолок, то на узкий люк. Его ж сюда затащили, пока ещё ни стен, ни крыши не было!

– Если потребуется – разнесём и то и другое, – сквозь зубы обронил Император.

Несмотря на отчаянное положение, ему отчего-то было легко и свободно. Есть враг, которого надо одолеть. Не требуется совершать никакого выбора, и совесть спокойна.

Впрочем, спокойна ли? Ведь, как ни старайся, пробивается всё тот же вечный вопрос: «а надо ли было?..»

Ведь, если разобраться, это он, Император, самолично открыл козлоногим дорогу в Мельин. Да, он бился за свою свободу, за то, чтобы Империя стала другой… но неужто за

победу потребовалось заплатить столь дорогой ценой? Вряд ли он сумел бы взять верх, не окажись Радуга связана наступлением козлоногих; и едва ли те же козлоногие решились бы на приступ, не окажись у него, Императора, заветной белой перчатки, ими же и подброшенной для того, чтобы он сокрушил Радугу.

Нет, резко сказал он себе. Раз уж мы оказались на пути у этих тварей, они всё равно ворвались бы сюда. Не при жизни этого поколения, так следующего. Это было

неизбежно, как неизбежен восход солнца, и нечего травить себя под предлогом того, что, мол, «ещё неизвестно, как оно всё сложилось бы».

Очень даже известно. При ином Императоре, в другие годы, по другому сценарию – вторжение невозможно «отменить», его можно только отсрочить. Радуга вроде бы смогла… но кто знает, вдруг та атака козлоногих была лишь демонстрацией, истинной же целью было появление Разлома? Ведь именно он, что ни говори, открыл этой нечисти дорогу в Мельин.

«И потому я не стану корить себя, – с ожесточением подумал Император. – Ненависть надо поберечь для тех, кто возводил эти пирамиды, „змееглавцев“, или как их там?..»

– Что будем делать, государь? – не унимался тем временем Баламут. – Эту штуковину отсюда так просто не вытащить, если, конечно, на то будет ваша воля, а так-то…

– Погоди, – остановил его правитель Мельина. – Дело не только и не столько в этом жертвеннике. Муроно сказала, что надо искать главную пирамиду. Это может потребовать нескольких десятков лиг марша. Сежес, Сеамни, что скажете? Должны ли мы прежде уничтожить эту или сразу выступать дальше на север?

– Выступать, – сразу же выпалила дочь Дану.

– Оставаться, – на долю мгновения отстала от неё чародейка.

Баламут захохотал.

– И когда две госпожи в чём бы согласились?

– Мой Император, – проигнорировала гнома Сежес, – я считаю, что уничтожение каждой из пирамид – серьёзный удар по вторгнувшимся. Эти монстры стоят тут не зря. Вибрации сил вполне ощутимы; Нерг был прав, говоря о том, что козлоногие облечены плотью нашего мира; это требует огромной мощи, и потому – мы видим эти зиккураты. Та, в которой мы сейчас, – не из Рядовых. Уничтожим её, мой Император, и Клавдию сразу же станет легче. Кроме того, мы поймём, чего ждать в этой таинственной «главной»; я бы поостереглась туда лезть, что называется, не зная броду.

– Мы состязаемся в доказательности с почтенной Сежес? – усмехнулась Сеамни. – Она всё сказала совершенно правильно. И я бы с ней согласилась, если бы не наша спешка. У нас нет времени разносить по кирпичу эту пирамиду, разбирать магические ловушки, бороться со злобными бесплотными сущностями, кои здесь водятся в изобилии и только ждут момента, чтобы вырваться на свободу. Таких пирамид – десятки вдоль всего Разлома. Надо найти главную. Найти – и ударить по-настоящему.

Император колебался недолго.