Война мага. Том 3: Эндшпиль
Шрифт:
— Не придумали ещё такого страха, чтобы мы, гномы, без боя драпанули! — гордо заявил тот.
— Тогда выстрой своих перед выходом. Серебряные Латы — во второй круг, оцеплением, — словно заправский полководец, принялась распоряжаться Дану. — Мой Император, ты, Сежес, Кер-Тинор, Вольные — идём внутрь.
— Надо же, — полушутливо поджала губы чародейка. — Быстро выучилась распоряжаться, дочь Дану!
— Надо ж хоть немного побыть королевой — прежде чем мой Император возьмёт в жёны дочь барона Брагги, — язвительно парировала Сеамни.
Они
— Ну, пирамида… — проворчал гном, когда они подошли вплотную. — И чего тут особенного? Дайте мне полсотни гномов да вдоволь строевого леса подъёмники соорудить — я вам ещё и не такую возведу…
— Почтенный гном прав, — кивнула Сежес. — Пирамида как пирамида. Мой повелитель, уверены ли вы…
Император только пожал плечами — хотя он тоже не чувствовал в угрюмом строении никакой магии.
— И зачем только здесь вход? Для кого он устроен? Что, предполагалось, сюда кто-то станет заходить?
— Нет, мой повелитель, — вдруг выступил Баламут. — Это ж не тут строили, сразу видно. У нас и камня-то такого днём с фонарём не сыскать. Откуда-то из другого места тянули, точно. Гляньте сами — ей же полтысячи лет, самое меньшее. Резьба заглажена, острые углы где обломаны, где стёрты. Тут вода поработала, дожди да ветры, и не один век.
Гном был совершенно прав. Пирамида отнюдь не выглядела новёхонькой, только что возведённой. Но если она из другого мира, если она перенесена сюда неведомой силой — то зачем, для какой надобности?
Император вгляделся в покрывавшую привратные колонны резьбу. Большей частью она состояла из совершенно непонятных рун:
— и так далее и тому подобное.
— Отродясь не видела ничего похожего, — процедила сквозь зубы Сежес. — Хотя по древним языкам всегда имела только «выше всяких похвал, достойно подражания»…
А ещё по обе стороны от входа неведомые строители поместили два высоких, в рост человека, барельефа — на них, повернувшись в профиль к зрителю, стояли странные, неприятного вида человекоподобные существа, но именно «подобные» и именно «существа». На ногах длинные пальцы заканчивались загнутыми когтями, высокий заострённый череп, совершенно лишённый волос, вокруг глубоких глазниц — неприятного вида бахрома, больше напоминавшая щупальца. Сильно выдавшийся вперёд подбородок, безгубый рот, бровей тоже нет.
— Экий урод, — сплюнул Баламут. — Не, у нас таких кошмаров не водится. Уж на что кобольды кривы и косы, а этот и им фору даст.
— Козлоногие похлеще будут, — заметила Сежес. — Однако что ж мы тут прохлаждаемся? Стоя ничего не выстоим.
Император согласно кивнул и первым шагнул под низкий свод. Следом ринулся Кер-Тинор, за ними, чередуясь с Вольными, — Баламут, Сеамни и Сежес.
— Ну и что тут интересного? — проворчал вскоре гном, после того как отряд отмерил не менее полутысячи шагов по прямому, как стрела, коридору.
Император готов был с ним согласиться.
— А ведь мы уже должны были эту пирамиду насквозь пройти, — не унимался Баламут. — У нас, у гномов, на это нюх.
— А и верно, — глухо проговорила Сежес. — Я вот тоже шаги считала. Мой Император! Может, повернуть?..
— Будем идти, пока не упрёмся в стену, — непреклонно отрезал правитель Мельина.
Левая рука вновь налилась болью. Медленно, никуда не торопясь, словно лениво напоминая о себе — я никуда не уходила, я здесь, я всегда готова вернуться…
— Кто тут тупик заказывал? Пожалте, государь милостивый, — проворчал Баламут, когда коридор оказался наглухо перекрыт каменными блоками.
Император остановился. Дисциплинированные Вольные застыли бронзовыми статуями, пламя факелов в их руках лизало низкий потолок.
«В чём я ошибся? — мучительно думал правитель Мельина. — Или эти пирамиды действительно не имеют никакого отношения к тварям Разлома? Или имеют, но нам не добраться до их секретов?»
— Баламут, здесь должен найтись потайной ход, — проговорил Император. — Твоё знаменитое гномье чутьё…
— …безмолвствует, — проворчал тот в ответ. — Или нет здесь ничего, или мне это не почувствовать.
— Сежес? Зачем прокладывать ведущий в никуда ход? Тогда разумнее было бы просто заложить сам вход.
— Это, бесспорно, верно, мой Император. — Сежес озадаченно взялась за подбородок. — Я могу применить заклятье поиска пустот… хотя мне и не очень нравится идея пустить в ход нашу магию в этом месте.
— Мне тоже не нравится, но другого выхода нет.
— Стойте, — произнесла Сеамни, касаясь плеча Императора. — Не надо никаких заклинаний.
Правитель Мельина обернулся — и едва не вздрогнул: глаза его Тайде заполнял недоброй памяти золотистый пламень. Сила Деревянного Меча властно потребовала себе Видящую народа Дану.
Зачарованный клинок, может, давно покинул Мельин, но память о нём осталась, и её уже не избыть. Можно только истребить.
— Отойдите, все! — властно приказала Сеамни Оэктаканн — подобно тому как она приказывала в те дни, когда крошечный отряд воинов Дану шёл сквозь ненавистную Империю, оставляя за собой трупы и пожары.
Император нехотя посторонился. Было в этом что-то неправильное, этот свет не должен возвращаться, несмотря ни на какую нужду.
Видящая народа Дану прижалась щекой к желтоватому ноздреватому камню. По его поверхности тоже вились руны, сами собой начавшие складываться в слова: в сознании зазвучал мерный, глуховатый голос, чётко, по разделениям выговаривавший незнакомые слоги.
— то же, что высечено при входе. Следом за звуком чужой речи пришло и понимание: «Тёмное поглотит светлое, чтобы засиять». Пальцы Сеамни ползли по грубо вырезанным символам, и всё тот же мерный, мёртвый голос продолжал читать ей словно прямо в уши: