Война мага. Том 3. Эндшпиль
Шрифт:
– Мы больше, чем просто когорта, мой Император, – не без гордости возразил рыжий воин.
– Знаю. Сколько точно копий?
– Одиннадцать сосчитанных сотен.
– Ого! – искренне удивился Император. – Другие легионы убавились, а у тебя, как я погляжу, прибавка! Хвалю, сын Скавена. Тогда будете терцией. Можешь идти. Подробности диспозиции тебе передаст легат Аврамий.
– Слушаюсь! – Семмерс глухо бухнул окольчуженным кулаком в латы и вышел.
Осаждённые, похоже, сперва надеялись, что имперская армия проследует мимо – стены крепости были высоки, стояла она на высоком холме. Вблизи нет реки, чтобы направить её воды внутрь (а сам замок,
…Ночью, перед самым рассветом, Император собрал баронов-переветников и объявил, что у них есть прекрасный шанс не только полностью очистить себя перед короной, но и получить солидные прибавки к земельным феодам. Для этого надо всего лишь покончить с жалкими изменниками, засевшими в этой ничтожной крепостишке; с презренными предателями, при виде которых сердца всех господ баронов, как истинных верноподданных, бесспорно, должны загораться гневом и яростью.
Мрачно глядевшие кто в землю, кто в сторону бароны никак не выглядели «горящими гневом и яростью», но Император это проигнорировал.
…Ещё не рассеялся утренний туман, ещё спали осаждённые, когда баронские дружинники, подпёртые сзади внушительными шеренгами копейщиков Семмерса, молча, без криков и улюлюканья пошли на приступ.
Легионные велиты на сей раз вооружились мощными арбалетами, готовые осыпать крепостные бойницы градом тяжёлых бельтов.
Этого в крепости никак не ожидали. Раз уж правитель Мельина оказался настолько глуп, что решил осадить их твердыню, ему следовало сперва изготовить тараны, сотни штурмовых лестниц, обвести замок контрвалационной и циркумвалационной линиями, построить укреплённый лагерь…
Ничего этого Император не сделал. Угрюмые дружинники баронов тащили с собой длинные верёвочные лестницы, тщательно свёрнутые большими бухтами. Лестницы заканчивались внушительными стальными когтями на цепях – чтобы защитники не смогли так просто их перерубить. Подобную осадную снасть начал заготавливать ещё отец нынешнего Императора, весьма прозорливо предвидя возможные осложнения с баронами. Конечно, чтобы забросить крюки на стену, требовалась немалая сила, но вид мрачных и решительных копейщиков вперемешку с арбалетчиками за собственной спиной удивительным образом придал баронским дружинникам поистине внушающую уважение прыть.
Часовые на стенах успели крикнуть, успели поднять тревогу, но на зубья крепостных стен оказались закинуты разом не меньше сотни лестниц. Пыхтя, панцирники полезли наверх; а над их головами засвистели болты: велиты били во всё, что двигалось в бойницах. Утреннюю тишину разорвали вопли раненых и умирающих; в замке заполошно ударило бронзовое било, зовя всех способных носить оружие на стены; баронские дружинники злобно рычали, карабкаясь вверх по натянувшимся лестницам; в проёмах бойниц замелькали шипастые гизармы и алебарды защитников, кое-где топоры и секиры напрасно пытались перерубить закалённую сталь цепей. В ход пошли камни (на стенах, как видно, недоставало горячей смолы, только несколько «дежурных» котлов, опустевших в первые же мгновения штурма, а под остальными огонь ещё надо было развести), дружинники срывались, кто с воплями, а кто уже и молча падая под стены. К бойницам выбегали всё новые и новые защитники, отбивавшиеся отчаянно: не обращая внимания на арбалетные стрелы, кололи сверху пиками, рубили алебардами, глушили тяжёлыми шипастыми булавами, и дружинники, и без того не питавшие особой страсти к бою, попятились. Всё больше
Рыжеволосый командир новой терции, Семмерс сын Скавена, решительно махнул своим копейщикам. Вместе с ними надвинулись велиты, предусмотрительно оставаясь за спинами воинов Семмерса. Кто-то самый ретивый (или имеющий собственные счёты с баронской челядью) пустил болт прямо в спину пятящемуся. Семмерс рявкнул команду, клацнули щиты, копья нагнулись.
Передовые отряды (и дружинники, и их командиры-бароны) оказались в ловушке. Приходилось выбирать, и притом быстро: броситься ли очертя голову на зловеще темнеющие в небольшом отдалении когорты (при том, что всем была очень памятна судьба пешего войска Семандры) – или всё же попытать счастья на стенах, ибо те же велиты били не в белый свет и под стенами остались не только неудачливые дружинники из числа осаждавших.
Какой-то момент казалось, что в имперском войске вспыхнет междоусобица, однако нашёлся всё-таки один барон, оказавшийся посообразительнее. Размахивая громадным двуручным мечом, он рёвом, достойным настоящего дракона, собрал своих, вновь поведя к стенам, и на сей раз полез сам. Следом устремились и копейщики Семмерса; рыжеволосый предводитель с кошачьей ловкостью вскарабкался по лестнице, отбил мечом отчаянный тычок гизармой и ухитрился ткнуть стражника остриём меча в не защищённое кольчужным воротником горло.
Бывает так, что исход боя решает одно-единственное удачное движение одного-единственного человека. Семмерс оказался на стене и продержался один против троих, пока через бойницу не перевалились двое его копейщиков и один из баронских дружинников. Вчетвером они сумели оттеснить оборонявшихся от ещё одной лестницы, и судьба замка оказалась решена. Вскоре в руках атакующих оказался целый проём стены от башни до башни, и живая волна покатилась во двор.
…Мечи звенели ещё довольно долго. Но Император уже не следил за происходящим. Самые испытанные когорты тоже остались лишь зрителями. Саму крепость правитель Мельина отдал «на добычу» ворвавшимся в неё копейщикам Семмерса и нуждавшимся в подачке баронским дружинникам. Защитники замка большей частью сдались; умирать, даже за своего обожаемого барона, мало кто хотел.
И верно – когда длинную вереницу пленников подогнали к роскошному шатру с вьющимся стягом, где хищно и грозно выгибал могучую шею царственный змей, Император обратился к мятежникам вполне милостиво.
Рядовые дружинники «выполняли приказ своих лордов» и потому подлежали лишь номинальному наказанию (если это вообще можно было назвать таковым) – отправке в легионы на Суолле. А вот для их повелителей…
– Барон Грациан Аастер, – сумрачно проговорил Император, когда легионеры подвели к нему бывшего хозяина замка. – Баронесса Ингельгерда. Юный баронет Марий. Его сёстры… вас уже не помню. – Император указывал на двух девчушек примерно семи и десяти лет. – Как же так, барон? Не успели воспользоваться тайным отнорком?
Барон Аастер был крупным, краснолицым мужчиной с изрядным животом – но и сила в его плечах ещё сохранилась немалая. Его жена тихо всхлипывала, припав к мужу, девочки были слишком перепуганы даже для того, чтобы плакать, а вот юный баронет смотрел исподлобья, словно волчонок, и тихо шипел что-то разбитыми губами.
– Предаю себя в руки победителя и прошу его сохранить жизнь невинным, следовавшим за моей волей, – насилу выдавил из себя барон ритуальную фразу.
Император холодно кивнул.