Война мага. Том 4: Конец игры
Шрифт:
Они всё рассчитали правильно, эти союзнички. Вот только забыли, что имеют дело хоть и с человеком, но самим добившимся бесконечно долгой жизни, почти что бессмертия, в то время как им оное бессмертие поднесли на блюдечке. С голубой каемочкой.
Так что пусть себе верят, что провели старика. Это очень полезное заблуждение, у врагов его стоит поддерживать всеми силами.
Ну, всё, хватит тянуть, Игнациус. Время настало.
Архимаг открыл глаза и шёпотом произнёс заклинание.
Он мог бы бросить его и мысленно, в исчезающе малое мгновение; но хотелось, чтобы оно именно прозвучало, пусть и очень негромко, впиталось в
Мессир Архимаг произнёс заклинание, и Эвиал, от полюса до полюса, скрутила судорога жестокой боли.
В тысячах мест, за множество лиг от Утонувшего Краба, над старыми, забытыми алтарями, вросшими в землю или занесёнными песком жертвенниками всех вер и всех культов — закурились первые дымки. Словно роящиеся пчёлы, частички земли или песка поднимались вверх, кружась, образуя воронки. Столбы пыли начинали расти, меж их частицами проскакивали искры, сливались в цепочки, от них по смерчам растекалось пламя. Жадно распахнутыми ртами смерчи тянулись к небу, не зря и недаром так напоминая те же самые воронки, что поглотили Арвест.
Только смерчи Игнациуса поднимались по всему Эвиалу, от Утонувшего Краба до империи Синь-И и дальних необитаемых островов на самом краю Западной Тьмы, островов, для которых Она стала бы Восточной.
Они поднимались всё выше, пронзая толщи аэра, всё наливаясь и наливаясь силой. Мессиру Архимагу не требовалось при решении задачи сохранять жизни каких-то там смертных. Ну, или бессмертных, всё равно.
От пламенных воронок по земле кругами расходилась смерть. В разных обличьях, быстрая и медленная, лёгкая и мучительная; оживали тени тех, кому некогда посвящались эти алтари, храмы и жертвенники, забытых, оставленных в небрежении — и оттого тем более страшных в неистовой жажде отомстить.
Мессир Архимаг знал, где искать помощников. И, главное, каких.
Закрыв глаза, раскинув руки, Игнациус видел и ощущал сейчас весь Эвиал. Видел, как вырвавшиеся из смерча свирепые призраки — ни рук, ни ног, одни разинутые пасти — окружают какую-то эгестскую церквушку, врываются внутрь, не обращая внимания на перечёркнутую стрелу Спасителя, впиваются в тела, мигом очищая костяки от плоти.
На далёких и цветущих островах Огненного архипелага камни выпускали лапы, отращивали щупальца, воспаряли в воздух — чтобы хватать разбегавшихся обитателей крошечных рыбачьих деревушек.
И то же самое творилось в Мекампе, Салладоре, Эбине, Аррасе, Семиградье, в Кинте Дальнем, где поднявшиеся из морских глубин твари огромными трезубцами раскалывали пытавшиеся спастись бегством пиратские корабли, акульими пастями выхватывая из воды барахтавшихся человечков.
В степях Замекапья. В Харре. В Синь-И.
Устоял лишь Зачарованный лес, да в опустевших Вечном и его соседе, Нарне, смерчи Игнациуса не нашли добычу.
Но эльфья твердыня мессира Архимага не волновала. Пусть, прочность его ловушки это не нарушит. Его план допускал малую степень отклонения и неравномерности в действии заклинания.
Чёрная броня Эвиала стремительно восстанавливалась, прорехи и разрывы заполнялись. Стороннему наблюдателю показалось бы, что глобула закрытого мира вновь сама собой замыкается.
Трое сражавшихся, Спаситель и двое Его врагов, что-то почуяли. И разом остановились. А вот Шестеро других, нацелившихся на Кларины Мечи, продолжали спуск, уверенные в себе и в победе. Наверное, видели именно то, что ожидали увидеть, обещанное,
Он стоял открыто, ни от кого не прячась и не таясь. Да и чего таиться? Бросившихся к нему Динтру и его соратников играючи подхватил вынырнувший прямо из земли иссиня-чёрный ковёр, вернее — тончайшее, как шёлк, покрывало, мигом потащившее их вверх. Дракон и летучий змей попытались было вырваться — напрасная попытка, на их пути лишь воздвигались новые стены. Сверкнул голубой клинок Динтры и даже пробил тёмный шёлк — но прореха тотчас затянулась, и невидимые руки поспешили наложить заплату крест-накрест.
Такие же чёрные паруса развернулись вокруг шестерых Падших — теперь-то они сделаются падшими не только не словах.
Пленники, конечно, пытались сопротивляться. Но не зря мессир Архимаг провёл столько времени в собственном кабинете, вычерчивая, рассчитывая и планируя. Эвиал примет на себя каждый нацеленный в Игнациуса удар, оборачивающийся лишь новыми жертвами и, следовательно, большей крепостью стен ловушки.
Молодые Боги заметались. «Ага, поняли наконец, что дело пошло как-то не так?» — злорадно подумал Игнациус. Ему хотелось пуститься в пляс, он с трудом удерживался — нельзя портить долгожданную победу столь недостойным поведением.
А те двое, наверное, считавшие себя «истинными хозяевами Упорядоченного»?
Игнациус видел лишь коричневокрылого сокола, но чувствовал и присутствие второго, к кому так и напрашивалось прозвание «Ярый». Его кипящий гнев и неистовство мессир Архимаг ощущал, словно испепеляющий жар. Сокол же, напротив, оставался холоден и невозмутим. В нём хозяин Долины вдруг разглядел нечто родственное — наверное, такую же страсть к дотошному, скрупулёзному планированию.
На них тоже со всех сторон надвигались чёрные паруса, словно несчётные фрегаты и каравеллы, несомые всеми ветрами Эвиала разом.
Сокол издал резкий клёкот и мгновенно изменился: в воздухе неподвижно завис человек в тёмном плаще, безо всякого оружия, по крайней мере на виду.
Игнациус ощутил на себе взгляд — пристальный, проникающий до глубины и пробирающий до печёнок. Пусть, мессир Архимаг готов к этому. Ловушка такой силы неизбежно выдаёт насторожившего её, прятаться бессмысленно.
…Конечно, они сопротивлялись. Что и как сделали пленяемые боги, Игнациус не разобрал, да он и не рассчитывал. Зато его зеркало сработало как надо, отразив нацеленные и в чёрные паруса и в него самого удары — где-то на окраинах Эвиала к небу взметнулись чудовищные протуберанцы пламени.
— Давайте-давайте, — вырвалось у мессира Архимага.
Каждый миг множил число пожранных его магией жертв, ответ богов только прибавлял ему силы. Ну, давайте же, вдарьте ещё, как следует! Я ведь так долго разрабатывал эту систему!.. Покажите себя во всей красе, испепелите этот мирок совсем, мне он больше не нужен!
Забывшись, Игнациус вопил и подпрыгивал, грозя небесам сухоньким кулаком.
А тем временем боги, и Сокол, и Ярый — перестали сопротивляться. Похоже, поняли, чем это оборачивается. Что ж, тоже тактика. Жертвы только укрепили бы прочность капкана. Надеетесь выскользнуть, освободиться «позднее»? Х-ха, вы ещё не имели дела с Архимагом Игнациусом. Сквозь эту оболочку не пробиться даже вам, надменные. И разрушить её невозможно. Ну… или почти невозможно, но для этого потребовалось бы, наверное, вмешательство самого Творца, если б, конечно, Он существовал.