Война мага. Том 4: Конец игры
Шрифт:
Мысли и желания — просты, отчётливы и коротки. Разрушитель вновь видит себя человеком, стоящим подле огнистой трещины, за плечами развевается плащ, чьи полы тянутся до самого горизонта. Император стоит на другом краю трещины, пламя обвивает его ноги, языки поднимаются — однако он остаётся спокоен, и Разрушителя пронзает острая боль потери: правитель Мельина тоже… как Рысь-первая, как драконы, как Тёмная Шестёрка…
Император протягивает руку. Бессильное пламя яростно шипит; Разрушитель, в свою очередь, делает шаг навстречу. Две ладони встречаются над огненной бездной, и разъять это рукопожатие
— Я так и не собрал стихиалий, — угрюмо бросил Трогвар с порога Храма Океанов. — Не слушают, ничего не понимают, разбегаются.
— Спаситель. — Наллика сидела, закрыв лицо руками, в самом дальнем углу. — Ничего странного.
— Ты знала, что так будет?
— Что явится Спаситель? Нет. — Наллика по-прежнему не смотрела в глаза крылатому воину.
— Нет. Что стихийные существа выйдут из повиновения, когда Он уже оказался здесь!
— Догадывалась. — Дева Лесов резко выпрямилась: — Трогвар, что ты хочешь от меня?
— Исполнения слова. — Крылатый Пес даже не счел нужным скрывать свою ярость.
— То есть чтобы мы с тобой вдвоем отправились бы на Утонувший Краб? Перестань. Мы ничего бы там не сделали.
— А что сделаем здесь? — Трогвар с трудом сдерживался.
— Спасем то, что можем спасти. — Наллика наконец приподняла голову, слегка повела рукой, точно отстраняя невидимую завесу; по Храму прокатился густой гул. Ожил Колокол Моря, посылая весть, что разнесется от края и до края Эвиала.
— Будем спасать, — твердо повторила Наллика. — Великий Хедин знал, что этот день придет, что в некий час мы неизбежно столкнёмся со Спасителем. Познавший Тьму был прав, как всегда.
— А Сильвия?! Мы дали ей слово!
— Она выберется. — Наллика осталась непреклонна. — А вот нам пора браться за дело. Играй, мейели!
Сильвия ждала долго, бесконечно долго. Она видела схватки и дуэли, видела нескончаемые приступы неупокоенных, раз за разом отбрасываемых отрядом Клары Хюммель и капитана Уртханга. Она видела, как рухнул в бездну мессир архимаг Игнациус — наверное, перехитрил сам себя. Видела, замерев, как чародейка Долины посягнула на Спасителя, как чёрный дракон закинул Клару себе на спину и свечой устремился в небеса.
Райна осталась лицом к лицу с выпрямляющимся Спасителем. Валькирия не боялась — весь страх навсегда остался там, на политом кровью подруг Боргильдовом поле. Её копьё разлетелось в щепки, но был ещё небольшой круглый щит на левой руке да широкий нож-засапожник в правой.
Дракон Сфайрат уносит кирию Клару. Пусть. Может, хоть им удастся спастись — подобно тому, как спаслась сама Райна в тот проклятый день столько веков назад.
Тогда спаслась ты. Теперь черёд уходить другим. По меркам чародейки, Клара едва достигла зрелости. Перед ней ещё много-много всего: миров и солнц, друзей и врагов…
А старой, как мир, валькирии, помнящей победные кличи под сводами
Но — не одной.
В глубине опрокинутой пирамиды нарастает яростный рёв, там бесится невиданное чудовище, сокрушая вековой камень с той же лёгкостью, что медведь — валежник. Райна чувствует приближение силы, сделавшейся квинтэссенцией разрушения. Если что-то и может справиться со Спасителем — так лишь это.
А сам Спаситель — вот он, выпрямился; оба Меча пылают в его боку, сам Он дрожит, лицо искажено. Райна чувствует исходящую из погибающих Мечей силу, как она уходит вниз, вбираемая разогнавшимся чудовищем.
Валькирия делает выпад. Спаситель даже не думает защищаться, он просто смотрит на нее налитыми кровью глазами — и Райну отшвыривает, она катится по острым камням, едва удерживаясь на краю полуразрушенной пирамиды.
Нет, вставай, вставай!
Она не чувствует ушибов. Поднимается, успевая бросить краткий взгляд в бездну — оттуда стремительно несется прямо на нее огромное черное копье, скорее даже стенобитный таран со сходящим на волос остриём.
Оттолкнуться как следует, и…
Храм Океанов дрожал от фундамента до крыши, взбесившиеся волны рвались ко входу стаей бешеных псов. Внутри самого строения плескалась тьма, словно вода в трюме галеры, избиваемой штормом. Воздев руки, Наллика застыла напротив входа; а за ее спиной, не умолкая, звучал Колокол Моря, и казалось — его грозные удары отбрасывают рассвирепевшие воды, посягнувшие на собственную цитадель. У самого порога, скорчившись, свернувшись в комочек, играла эльфийка; дивные глаза плотно зажмурены, пальцы порхают над отверстиями флейты, выводя плавную, льющуюся подобно спокойной реке мелодию. Трогвара видно не было, крылатый воин оставался снаружи, рубя с обеих рук пенные гребни волн, словно головы живым врагам.
Они знали — корни мира не выдержали, Эвиал медленно, но верно поплыл куда-то, увлекаемый незримой рекою, пронзающей и омывающей все сущее; но знали они также, что из обречённого мира куда-то на внешнюю сторону протянулась исчезающе тонкая ниточка, единственно удерживающая мир на краю великой всепожирающей бездны.
И надо сделать все, чтобы ниточка не оборвалась.
Даже если от Храма Океанов в конце ничего не останется.
Они делали одно дело, Сильвия на Утонувшем Крабе и трое обитателей Храма, поставленные хранить Эвиал от потрясений. Уберечь не удалось; но появилась надежда не отдать его в руки врага без боя.
— Не удержать! — выкрикнул Трогвар, улучив момент между парой накатившихся валов.
И впрямь, стройные колонны Храма покрылись паутиной трещин, исполинские массы воды, обрушившиеся подобно таранам, раскололи даже зачарованный камень: твердыня Наллики отдавала сейчас все силы, чтобы удерживающая Эвиал от падения струна не лопнула.
— Держись! Держись! И думать иначе не моги! — раздалось в ответ.
Скорчившись, играет флейтистка.
Неподвижная, замерла Наллика, однако любому, даже насквозь невежественному, понятно, какая ноша давит сейчас ей на плечи, и какие силы сейчас потребны, чтобы все-таки выстоять, не согнувшись.