Война на истощение
Шрифт:
Полковник Иван Иванович Чеботарев, советник командира 9-й пехотной бригады, с трудом переносил свою зависимость от переводчиков. Но деваться было некуда: английского языка, которым сносно владели египетские офицеры, он не знал, а выучить арабский до уровня хотя бы минимального понимания местной стороны оказалось и вовсе делом нереальным. В конце концов, он плюнул на это безнадежное занятие, и ограничился теми фразами на ломаном арабском, которые поневоле выучили почти все русские хабиры, проработавшие в стране хотя бы несколько месяцев. Фразы эти были рифмованными и поэтому легко запоминались. Вроде этой: «Стэна хена ва халас! Букра лязим микробас.» [68]
68
«Остановись
В общем, переводчиков Чеботарев не любил, особенно, таких как Кузакин, норовивших при случае показать свое некое превосходство. Москва, университетское образование! Поэтому, когда Кузакин заболел и остался в Каире, Чеботарев про себя даже обрадовался. «Возьму с собой этого Полещука, — подумал он с облегчением, — парень, вроде, ничего, если верить Чапаю, по-арабски неплохо говорит. К тому же — кадровый офицер…»
Поездка планировалась опасная: на Зеленый остров, находившийся в северной части Суэцкого залива, с гарнизоном которого давно планировали организовать взаимодействие, да все что-то мешало. То артобстрелы, то налеты авиации, то какие-то проблемы в бригаде. Да и Чеботарев, если сказать честно, туда особо не стремился — на кой хрен ему эти приключения перед самым отпуском? Хитрый комбриг-египтянин, и так не особенно утруждавший себя присутствием в бригаде, услышав про Зеленый остров, и вовсе надолго застрял в Каире по каким-то важным делам. А полковнику Чеботареву было сказано четко: «Никакого отпуска пока не посетишь этот гарнизон. Остров — тактически важный объект. Его и так едва не потеряли в июле… Посмотри там, как и что, посоветуй. Действуй, полковник, ты же опытный боевой командир!»
Несмотря на то, что так называемый «боевой» опыт Чеботарева заключался в батальонных учениях и полковых КШУ в Закавказском военном округе и годом пребывания в ранге советника командира египетской пехотной бригады, Иван Иванович после беседы с начальством в Каире почувствовал свою значимость. Почти как легендарный генерал Панфилов, за которым была Москва.
Впрочем, Чеботарев (даже не будучи «семи пядей во лбу») прекрасно понимал, что ни о каком реальном взаимодействии с островитянами не может быть и речи. В пехотной бригаде никаких плавсредств не было, нет, и не будет. Поэтому гарнизону должны оказывать помощь и поддержку только авиация, флот и подразделения «коммандос». Но никак не пехотинцы бригады, разделенные несколькими километрами моря. В критической ситуации можно задействовать лишь бригадную артиллерию, да и то лупить она будет по самому острову. «Из Каира оно, конечно, видней, особенно с верхушки пирамиды Хеопса, — в раздумьях чесал затылок полковник. — Там все до одного — стратеги с большой буквы «М». Придется ехать» — И он, понурясь, направился к артиллеристам.
…Катер шел тихо. Но в вечерней темноте поблизости от расположения израильтян Полещуку гудение движка казалось оглушительно громким. Он посмотрел на небо с мерцающими звездами, прислушался к хлюпающим о борт волнам. На палубе, заваленной припасами для гарнизона, едва слышно переговаривались египетские бойцы. С западного берега залива громыхнула очередь из крупнокалиберного пулемета, очередь трассирующих пуль пологой дугой пошла в сторону израильтян. Те не ответили. И вновь установилась зловещая тишина. Лишь одинокий стук движка катера нарушал спокойствие моря.
Чеботарев был в рубке и на палубу не выходил. Полещук вытащил из кармана пачку «Клеопатры» и, вспомнив строгий наказ не курить, сунул сигареты обратно и пошел в рубку. Бригадный советник подремывал, сидя на узком для его массивного тела креслице.
— Товарищ полковник! Иван Иваныч! — разбудил его Полещук. — Подходим, просыпайтесь!
— А я и не спал, Полещук, — ответил, позевывая, Чеботарев. — Как там обстановка?
—
— А чего странного? — Чеботарев с трудом высвободился из кресла и еще раз зевнул. — Не засекли жиды. И то, слава Богу…
Поднялись на палубу. Впереди, по курсу, темной громадой высился приближавшийся Зеленый остров. В рубке что-то бубнил по рации командир катера, на берегу замелькали огоньки сигнальных фонарей. Солдаты на палубе, взяв автоматы наизготовку, готовились к высадке. Чеботарев, машинально сунул правую руку к несуществующей кобуре и повернулся к Полещуку:
— Вот идиотизм! Даже пистолета нет! А если там эти?…
Этих там не было. Встретили гостей египетские коммандос во главе с майором Ахмедом, начальником гарнизона. После короткого братания солдаты начали разгружать катер, а Ахмед, подсвечивая дорогу фонариком, повел Чеботарева, Полещука и двух египетских офицеров к себе на чай. Что-либо увидеть в этой кромешной темноте было просто невозможно. Полещук споткнулся о камень и чуть не упал. Резкая боль прошибла растянутую раньше ногу…
— Располагайтесь, господа, — сказал майор Ахмед, когда все очутились в каком-то непонятном помещении, слегка подсвеченном керосиновым фонарем.
Полещук рассмотрел майора. Это был мужчина с фигурой борца-тяжеловеса, стриженный «под ноль» и со шрамом на чисто выбритом, очень темном лице. Одет он был в пустынный камуфляж, брезентовый ремень провисал слева от тяжести пистолета, явно не табельной «Беретты», а чего-то более массивного. Справа на ремне — устрашающего размера нож в ножнах черного цвета. Одним словом, типичный спецназовец, как подумал Полещук, ни разу не видевший парней из этих элитных боевых подразделений.
Потолка в этом казематном «кабинете» видно не было. Обстановка спартанская: складной стол, лежанка, несколько деревянных стульев. Около стен темно-зеленые армейские ящики, на них каски, автоматы Калашникова, сдвоенные рожки, скрепленные изолентой, рядом, на цементном полу — ручной пулемет Горюнова.
Солдат принес поднос с термосом и маленькими чайными стаканчиками. Раздал всем стаканчики и наполнил их черным чаем.
— Добро пожаловать на Зеленый остров, — сказал Ахмед и поднял свой чай, как будто в стакане вино.
Все чокнулись, отхлебнули и потянулись за сигаретами. Чеботарев хмыкнул, влил в глотку содержимое стаканчика и посмотрел на египетского майора. Тот головой сделал знак солдатику, который подскочил к русскому полковнику и наполнил его стакан чаем.
— Мистер Иван, — произнес Ахмед, — как вам наш чай? Почти русская водка по крепости? А?
— Вот именно, почти, — ответил Чеботарев, выслушав перевод Полещука. — Скажи ему, что мы не чай приехали пить. Пусть доложит обстановку.
Майор Ахмед доложил, что на острове находится рота коммандос, усиленная артиллерийской батареей и средствами ПВО: ПЗРК «Стрела» и пулеметами ДШК. Остров полностью заминирован по периметру, личный состав готов погибнуть, но не допустить высадки евреев. Боеприпасов более чем достаточно, продовольствия и пресной воды — тоже. Радиосвязь поддерживается со штабом дивизии. В случае необходимости будет обеспечена… — Ахмед, дюжий египетский спецназовец со шрамом (то ли от осколка, то ли от ножа) вдруг замялся и замолчал. Все посмотрели на майора. В возникшей тишине послышалась приглушенная толстыми стенами артиллерийская канонада. В тусклом свете лампы к невидимому вентиляционному отверстию каземата поднимались облачка табачного дыма. — Короче, мистер советник, — махнул рукой Ахмед, — вы все прекрасно понимаете. Мы здесь — смертники, и ждать помощи нам неоткуда. Наши самолеты будут сбиты ракетами батарей «Хок» уже на подлете к острову, а артиллерия с берега может только накрыть нас… — Он опять замолчал, посмотрел на свою сигарету и стряхнул с нее столбик серого пепла. — В общем, будет маленькая Хиросима, принимая во внимание количество взрывчатки, которой напичкан остров. Но мы готовы к этому. На все воля Аллаха!