Война на улицах
Шрифт:
Он заставил себя расслабиться и попытался оценить обстановку. Вся эта секретность кого угодно могла превратить в параноика. Скорее всего, ему предлагали выпить от чистого сердца и без злого умысла. Кроме того, официально он не находился на службе, а немного выпить явно бы не помешало. В конечном счете он кивнул.
— Да, сэр, с удовольствием. Если можно, шотландское виски.
По лицу комиссара пробежала легкая улыбка. Значит, Карни был настоящим мужчиной, а не просто роботом, выполнявшим приказы. Карни заметил улыбку и понял, что его действительно испытывали и он, кажется, выдержал экзамен.
Макмиллан
— Думаю, вы, несомненно, теряетесь в догадках, не можете понять, что происходит, — прервал он наконец молчание.
Карни позволил себе легкую усмешку.
— Да, сэр, можно и так сказать.
Старший лейтенант Фрэнкс взглянул на лежавшее перед ним тощее досье. Какое-то время он перебирал бумаги, а потом обратился к Карни.
— Ваш начальник свидетельствует, что вы хороший служака, Карни, — сказал он. — Вам знакома обстановка на улицах, и вы знаете своего противника.
Карни пожал плечами.
— Я просто выполняю свои обязанности.
Фрэнкс кивнул.
— Но, к сожалению, вам не всегда удается сдержать свои эмоции, — заметил он. Это была констатация факта, не обвинение, но Карни тут же перешел в защиту.
— Я ненавижу наркотики и ненавижу тех, кто их предлагает нашим детям, — с чувством сказал он.
— Как и мы все, — ответил Фрэнкс, — но мы носим форму, что налагает на нас определенные ограничения. Мы обязаны действовать в рамках строгих правил и руководствоваться в наших поступках мерками нашего общества. Вы вышли за все пределы, Карни, и вы знаете это не хуже меня.
Это уже было открытое обвинение, и нужно было как-то оправдываться. Карни слегка склонил голову.
— Да, сэр, я это знаю и сожалею о содеянном. — Он не попытался найти оправдание своему поступку.
Казалось, такой ответ удовлетворил Фрэнкса, лишь кивнувшего в знак согласия головой, и он посмотрел в сторону Макмиллана, обменявшись каким-то сигналом. Комиссар наклонился вперед, уперевшись о стол локтями и сложив пальцы в пирамиду.
— Ладно, джентльмены, — сказал он, — теперь давайте поговорим о деле, если вы не против.
В последующие сорок пять минут Карни пришлось отвечать на нескончаемый поток вопросов. Часть из них показалась ему не имеющей никакого отношения к делу, а некоторые другие носили столь личный характер, что он начал постепенно раздражаться, расценив их как вмешательство в его личную жизнь. Но мере того как беседа близилась к концу, он начал понимать, что присутствующие в комнате теперь знали все, что можно было знать о Поле Карни и как полицейском, и как мужчине: все о его мировоззрении, его личности, сильных и слабых сторонах. Теперь он чувствовал себя не в своей тарелке.
Наконец Макмиллан еще раз взглянул на своих коллег, давая понять, что они могут задать новые вопросы, но вопросов больше не было. Тогда он обратился к Карни.
— В таком случае займемся делом. Мне кажется, господин Карни, что вам не помешает найти работу. Такую работу мы можем вам предложить, если пожелаете. Должен признать, что работа не из простых. — Он помолчал. — Ну как, интересуетесь?
Карни
— Думаю, зависит от того, какую работу вы предлагаете.
— Правильно, — задумчиво сказал Макмиллан со вздохом. — Откровенно говоря, передо мной небольшая проблема. Дело в том, что я не имею права вдаваться в детали, пока не получу вашего согласия, пока вы не скажете, что готовы выполнить эту работу. К тому же вам придется подписать соответствующие бумаги о неразглашении тайны, чтобы вам могли присвоить третью степень допуска.
Карни был поражен и не смог этого скрыть. Несколько секунд он глядел на Макмиллана с открытым ртом, пока не обрел дар речи.
— При всем к вам уважении, сэр, это какая-то дикость. Как я могу согласиться на работу, если не имею о ней ни малейшего представления? Она мне может не подойти, или я могу не подойти для этой работы. При всем желании из меня не получится писарь, заваленный кучей бумаги, и это уж точно.
Губы Макмиллана тронула улыбка.
— Мне нравится ваша откровенность, господин Карни, — промолвил он. — Но я могу вас заверить со всей ответственностью, что вам не грозит оказаться похороненным за столом с бумагами. Вам предстоит быть на воле и сражаться с преступностью. Более того, если можно так сказать, ваше место на переднем крае борьбы. — Он немного помолчал. — Но это все, что я могу вам сейчас сказать, не более того. А теперь решение за вами, и только за вами. Мы не можем продолжать, пока не получим вашего согласия.
У Карни кружилась голова. В отчаянии он возвел глаза на старшего лейтенанта Фрэнкса.
— Сэр, если я откажусь, какие у меня шансы вернуться на прежнюю службу?
Фрэнкс медленно покачал головой.
— Никаких, — отрезал он. — Те же качества, которые привлекают нас, исключают возможность вашего дальнейшего пребывания по прежнему месту службы в обычной полиции.
Суровый и окончательный приговор выбил Карни из колеи. Он принял решение незамедлительно и без колебаний.
— Ладно, скажем, я принимаю ваше предложение, — пробормотал он.
Макмиллан слегка кивнул и жестом пригласил Гривса приступить к делу. Тот вынул из кармана казенную бумагу и положил ее на стол перед Карни.
— Прочитайте и подпишите, — сухо приказал он.
Карни быстро пробежал бумагу глазами в надежде найти ключ к разгадке тайны, но не обнаружил в документе никаких указаний на то, что собой представляет работа, которую ему предлагали. Закончив чтение, он взглянул на Гривса, который молча протянул ему авторучку. Поколебавшись еще секунду, Карни вслух прочитал клятву о неразглашении и поставил свою подпись. Макмиллан и Фрэнкс тоже расписались в качестве свидетелей, после чего Гривс положил документ назад в карман. Дело было сделано.
— Вот и все. Теперь мы можем рассказать вам, что мы задумали, — заключил Макмиллан и приступил к детальному рассказу о планах, которые они к тому моменту разработали.
7
— Должен тебе сразу сказать, что вся эта затея вызывает у меня серьезные сомнения, — откровенно признался Барни Дэвис. — Но я дал свое согласие при условии, что принимаем эту идею как рабочую гипотезу, и вот теперь мне прислали тебя. Значит, если у нас что-то получится, с тебя и начнем.