Война олигархов
Шрифт:
— Это почему? — насторожился Нур.
— Потому, — Нюша положила руку на живот, не отрывая взгляда от Нуровых глаз.
А глаза эти вели себя странно. Сначала в них появилось изумление, а потом… Зрачки Нура съежились до размера точки и посветлели так, что обводка радужки стала казаться чёрной. Как вино, — подумала Нюша.
— Ты что, беременна? — голос Нура был жёстким и каким–то скрипучим.
— Угу, — стараясь казаться беззаботной, кивнула Нюша.
— А почему ты мне не сказала? — Нур прищурился.
— Вот, говорю, — Нюша отвела
— Почему ты мне не сказала, — настаивал Нур, — что не предохраняешься? Я бы принял меры.
— Я думала… — растерялась Нюша, подумав о любви.
— Ты — думала! — воскликнул скрипучий Нур. — Ты о себе думала! А обо мне — думала?
— О нас думала, — теперь уже прищурилась Нюша. Стараясь казаться спокойной, она вытерла влажную ладонь салфеткой и принялась разрывать её на узкие полоски.
— Гоша знает?
— Не беспокойся, никто не знает.
Они сидели друг напротив друга не как Бобик и Барбос, а как две приготовившиеся к прыжку кошки. Шорох рвущейся бумаги казался в наступившей тишине таким громким, что Нюше захотелось заткнуть уши. Но она, методично дорвав одну салфетку, тотчас же потянулась за другой.
— Знаешь, — отчётливо произнёс Нур, — это как нож в спину…
— Нож? — вскинулась Нюша.
— Именно, — подтвердил он. — Ты разве не понимаешь, что такие решения надо принимать вместе?
— Не волнуйся, я женщина самостоятельная. Могу и сама ребёнка воспитывать, — набычилась Нюша.
— Повторяю, — казалось, не слышал её Нур, — такие решения принимают вместе. Понимаешь?
— Понимаю, — раздражённо огрызнулась Нюша, вставая со стула.
— А если понимаешь… Если понимаешь… — Нур от злости даже задохнулся.
Но Нюша не слушала его — она уже открывала дверь:
— Спасибо за угощение! — крикнула она в лицо Нуру и захлопнула дверь прямо перед его глазами. Такими светлыми, что ей на мгновение стало страшно.
Вот и кончилась любовь. Морковь, блин, — думала она, стоя на шоссе с поднятой рукой. Прощай, молодость, — вздохнула двадцатитрёхлетняя Нюша.
Начиналась новая, взрослая жизнь. Она родит ребёнка, потому что он уже существует. А отчество ему даст своё — Валентинович. Заскрипели тормоза и раздолбанная «пятёрка» гостеприимно распахнула дверь.
Интересно… — Нюша даже застыла на мгновение, прежде чем сесть в машину, — а если у Аниты от Хулио родится ребёнок, то каким будет отчество? Неужели…?
Глава шестая. Привет с того света
6 октября 1998 года
Константин Сергеевич Петухов поймал себя на странном ощущении.
То есть ощущение это было вполне нормальным для мужчины, но и впрямь несколько необычным для банкира. Сидя в своём кабинете, он время от времени с нетерпением посматривал на часы Киевского вокзала. Время двигалось так медленно, как будто хотело остановиться. В общем, впервые Константин Сергеевич с таким радостным чувством
Ещё с утра, едва прибыв в банк, он распорядился подготовить необходимую сумму. Так как «Ва–банкъ» и в более спокойные времена, а уж тем более после последних потрясений много работал с наличной валютой, то недостатка в зелёных не было. Наличка поступала прежде всего из сорока пяти обменных пунктов, открытых в крупных торговых точках по всей Москве.
Уже непосредственно в главном офисе деньги пересчитывали и упаковывали в стандартные пачки. Аппетитные такие пачечки: десять штук — сто стодолларовых бумажек — в каждой. Упаковывали при помощи фирменной бумажной ленты «Ва–банкъ». Каждую пачку скрепляли своей подписью бухгалтер и контролёр.
Особое удовольствие Петухову доставляли те случаи, когда нераспакованные пачки в их собственной упаковке возвращались в банк. Это было зримым свидетельством того, что деньги на самом деле работали. Уходили, участвовали в каких–то процессах, бегали по кругу, чтобы вернуться в родные пенаты. Цельные эти пачки олицетворяли сказочную мечту о неразменном «рубле», воспроизводящем самого себя.
Время наконец приблизилось к двенадцати. Екатерина Германовна, как и следовало ожидать, прибыла минута с минуту. Сегодня она была не в красном деловом костюме, а в удлинённой чёрной юбке и открытой белоснежной блузке, сквозь которую почти просвечивало кружевное бельё. Или это Петухову так хотелось — чтобы просвечивало. Он мысленно раздел даму и остался доволен.
— Ну-с, — потирая руки, сказал он, — приступим к делу.
Петухов нажал кнопку переговорного устройства:
— Алёна! Соедините меня, пожалуйста, с главбухом!
Екатерина Германовна поправила воротничок. Константин Сергеевич улыбнулся ей, ожидая ответа:
— Виктор Степанович, принесите, пожалуйста, сумму для Фонда защиты животных и все документы.
Буквально через минуту в дверях кабинета появился главный бухгалтер с большой картонной коробкой в руках. Типичный Корейко из фильма «Золотой телёнок» в исполнении Евстигнеева. Потупленный робкий згляд, косо зачесанная прядь жидких волос, стыдливо прикрывающих плешь. И даже нарукавники у главбуха были точно такими же — классическими. «Корейко» бочком протиснулся в кабинет и поставил свой груз на журнальный столик.
Все трое в нужных местах поставили свои подписи. Екатерина Германовна улыбалась так ослепительно, что Петухов чуть было не забыл об охране. Об этом напомнил смущённо покашливающий Виктор Степанович:
— Я вызову ребят, Константин Сергеевич?
— Да–да, — спохватился Петухов, отрываясь от захватывающего зрелища — Екатерина Германовна перекладывала пачки денег в коричневый дипломат. — Екатерина Германовна, может быть, наша охрана сопроводит вас до места?
— Спасибо, не надо. У меня в машине свои надёжные люди.