Война ротмистра Тоота
Шрифт:
— Угу. — Странник вытащил из кармана плаща клетчатый платок и вытер лысину. — А скажи-ка, Тоот, это ты направил в столицу задержанного возле Голубой Змеи горца по имени Мак Сим?
— Так точно.
— Занятно, занятно. И что ты можешь сказать об этом горце?
— Если разум к нему окончательно вернулся, из Мака Сима выйдет отличный солдат.
— В каком смысле? Куда выйдет?
— Кандидат в действительные рядовые Боевого Легиона, по отзыву его командира ротмистра Чачу, слабоват в дисциплине, но в остальном проявляет все качества превосходного бойца, — доложил
Странник чуть не поперхнулся от такого известия.
— И давно этот ротмистр Чачу рассказывал вам о горце?
— Четыре дня назад, мой генерал. Я и сам лично видел его на плацу.
— Вот, значит, как? — Странник насупился. В голове его крутилось: «Надо бы уточнить, кто же придумал скрыть от меня Максима в Легионе? Умник, Ловкач, или у самого Канцлера вдруг, откуда ни возьмись, родилась светлая идея? Кто, интересно знать, копает под меня? Следовало бы отправиться в столицу и забрать этого „кандидата в действительные рядовые“. Можно, конечно, распорядиться, чтобы его оттуда изъяли, но не дай бог спугнуть. Такого на привязи не удержишь. Ищи его потом. Пока суд да дело, пусть тихо наблюдают. Но с партизанами затягивать нельзя. Наверняка они не жрецы чистой науки. Боевые излучатели — не экспонаты для коллекции диковинок». Он ещё раз взглянул на ротмистра.
— Тоот, вы планируете и дальше проводить отпуск в Харраке?
— Так точно, энц генерал.
— Вот и замечательно. Завтра в десять утра приезжайте на танковый завод. Знаете, где это?
— Конечно, здесь это всякому известно.
— Пропуск на вас и вашего механика-водителя будет оформлен.
— Но я же… — Тоот попытался напомнить об отпуске.
— Вы отозваны из отпуска, — не моргнув, сообщил контрразведчик. — Полагаю, не стоит объяснять, что офицер Легиона всегда находится в состоянии боевой готовности. Если позабыли — оглянитесь, посмотрите на свой бронеход. Быть может, господину ротмистру кажется, что Отечество за красивые глаза сделало столь оригинальный подарок?
— Слушаюсь, энц генерал. Завтра в десять утра на танковом заводе.
Краем глаза Тоот заметил, как открывается дверь гимназии и по ступеням сбегает, почти спархивает, Юна.
— Разрешите идти? — снова вытянулся во фрунт Тоот.
— Идите, — кивнул Странник и, едва ответив на приветствие, уселся в машину.
— Этот молодчик, пожалуй, может стать хорошей подсадной уткой, — под нос себе пробормотал он, поворачивая ключ в замке зажигания.
— Я отпросилась чуть раньше, — оживлённо заговорила учительница, усаживаясь на широкое командирское сиденье рядом с водителем. — Энц Тоот, — обратилась она к подошедшему ротмистру, — нам бы уже ехать: скоро звонок, сами понимаете, какие пересуды начнутся. Подростки же. А это кто был?
— Один знакомый, — уклончиво ответил Тоот.
— Похож на генерала.
— Почему вы так решили?
— Страшный, глаза недобрые. Сам какой-то нескладный. Но, — она запнулась, подыскивая слова, — опасный.
Тоот хотел ей что-то ответить, но в этот миг над опущенной перегородкой водительского отсека появилась огромная морда Дрыма.
— Ой, какой красавец! — восхищённо
— Дрым таких прежде тоже не видел.
От удивления глаза животного стали ещё круглее, он заворчал, приподнял губы, показывая клыки, и отодвинулся. На сердце Атра отлегло. Упырь легко мог откусить руку, прежде чем кто-нибудь смог бы его остановить.
— Голову трогать не надо, — почти умоляюще заговорил Тоот. — Собаки этой породы очень не любят, когда прикасаются к их голове.
— Простите, я не знала, — смутилась Юна.
— Ничего, — кивнул ротмистр. — Вал, задраивай люк, поехали.
Гай Дэнн вошёл в комнату и обвёл глазами присутствующих.
— Это кто? — Он кивнул в сторону офицера, сидевшего через стол от его дочери.
— Ротмистр Тоот. Аттайр Тоот, — засуетилась Юна. — Папа, вспомни, он был преподавателем у Крайта, преподавал историю.
— Как же, помню. Краснобай из чистоплюев, — не особо церемонясь, без каких-либо эмоций в голосе бросил хозяин дома. — А на кухне кто?
— Его механик-водитель.
— Угу. На постой, стало быть. Много вас тут понаехало.
Тоот почувствовал, как его кулаки помимо воли сжимаются, хочется схватить плетёный стек и хлестнуть им невежу по лицу.
— А знаете, историк, мой сын погиб. Записался в добровольцы. Их выгнали за околицу, дали винтовки и по два десятка патронов. Сказали: где-то высадился десант, надо оцепить район и никого не пускать. А это был вовсе не десант. Такие умники как… как вы, господин ротмистр, глазёнки свои не протёрли. Это хонтийская танковая колонна прорвалась через наши позиции у Купы, да так стремительно, что господа офицеры поверить не могли, что это не десант. Так-то, историк Тоот. Мальчиков там было около сотни и танков примерно столько же. Ребята сожгли двенадцать машин и полегли все. Большой подвиг. Вы свой крестик, случайно, не там получили?
Ротмистр почувствовал, что в груди его клокочет гнев. Он не знал, чего сейчас желает больше: поставить на место наглеца или встать, развернуться и уйти. Тоот уже начал подниматься, когда вдруг увидел умоляющий взгляд Юны.
— Сидите, сидите, господин ротмистр. Что вы? Чувствуйте себя как дома.
Гай Дэнн отвесил поклон, сторонясь накрытого стола, прошёл через залу и, зайдя в спальню, запер за собой дверь на ключ.
— Вот и помянули.
Тоот запустил пальцы за крючок воротника, стараясь ослабить сдавивший вдруг горло ворот.
— Простите отца. Он, как вернулся из хонтийского плена, сам не свой.
— Он был в плену? — стараясь успокоиться, просипел Тоот, чувствуя, как начинает стучать в висках. «ПБЗ включили, — догадался он. — Как-то я даже забыл о сеансе».
— Да, когда по городу разнёсся слух, что танки уже у окраины, приказано было вооружить ополченцев и задержать продвижение. Его и несколько сотен таких, как он, окружили прямо на призывном участке. Отец не то что выстрелить не успел, и стрелять ещё не из чего было. Лишь после войны отпустили.