Война с саламандрами. Мать. Рассказы. Юморески
Шрифт:
Убийца побежал к товарному составу, вдоль которого, раскачивая фонарем, шел железнодорожник Груша. «Вот отойдет двадцать шестой, пойду в дежурку прилечь», – думал Груша. Но тут он увидел бегущего человека и, не раздумывая, бросился ему наперерез. Такова уж, видно, привычная мужская реакция! Блеснул огонек – и это было последнее, что видел дед Груша. Еще и 26-й не отошел, а Груша лежал в дежурке, только не на лавке, а на столе, и железнодорожники, сняв шапки, шли с ним проститься.
Несколько преследователей сгоряча пустились в погоню, но было уже поздно. Оплатка
От мерцающих огоньков вокзала, от толпы взволнованных людей по всему дремотному осеннему сельскому краю прокатилась дикая паника. Жители запирались в свои дома и не решались высунуться даже на крыльцо. Говорили, что повсюду бродит неизвестный, страшного вида человек, не то долговязый и тощий, не то маленький и в кожаной тужурке. Почтальон видел, как он прячется за деревом, извозчику Лебеде на дороге кто-то делал знаки остановиться, но Лебеда хлестнул лошадей и умчался. А на самом деле случилось другое: какой-то человек, падающий от усталости, остановил девочку по дороге в школу. Прохрипев: «Дай!» – вырвал у нее узелок с ломтем хлеба и пустился бежать. С тех пор во всех деревнях люди, затаив дыхание, запирались на засовы и едва отваживались выглянуть в окно на безлюдную вечернюю улицу.
Но одновременно происходило другое – центростремительное движение: со всех сторон по одному, по два приходили жандармы. Бог весть откуда их столько набралось…
– Какого черта вам тут надо? – кричал капитан Гонзатко на жандарма из Часлава. – Кто вас сюда послал? Думаете, для поимки одного негодяя мне нужны жандармы всей страны?!
Жандарм из Часлава снял каску и смущенно поскреб в затылке.
– Такое дело, господин капитан, – просительно сказал он. – Завада этот… мой приятель… Не могу я… быть в стороне…
– Черт знает, что за народ! – бушевал капитан. – Каждый твердит одно и то же. Тут у меня собралось без приказа таких, как вы, больше пятидесяти человек. Что мне с вами делать? – Капитан сердито кусал ус. – Ладно, поручаю вам участок шоссе, вон тот, от перекрестка к лесу. Скажите Олдржиху из Бенешова, что вы пришли его сменить.
– Из этого ничего не выйдет, господин капитан, – рассудительно возразил жандарм из Часлава, – Олдржих наверняка скажет, что ему смены не нужно и что ему на меня плевать. Уж лучше я возьму участок от леса до другой дороги. Есть там кто?
– Семирад из Веселки, – проворчал капитан. – И слушайте, вы, чаславский. Если увидите преступника, стреляйте первый. Я отвечаю. Никаких церемоний, понятно? Больше я не позволю убивать моих людей. Ну, марш!
Потом заявился начальник станции.
– Господин капитан! – сказал он. – Там приехало еще тридцать человек.
– Какие тридцать человек? – закричал капитан.
– Ну, железнодорожники. Это из-за Груши. Он ведь наш. Так вот, они хотят предложить вам свою помощь…
– Гоните их в шею! Еще штатские на мою голову!
Начальник станции переминался с ноги на ногу.
– Послушайте, господин капитан, – настойчиво продолжал он. – Некоторые из них приехали из самой Праги и даже из Мезимостья. Такая спайка – хорошая вещь.
Капитан раздраженно проворчал, чтобы его оставили наконец в покое.
В течение дня широкое кольцо вокруг Оплатки постепенно сужалось. После полудня позвонили из штаба соседнего гарнизона – не потребуется ли в подкрепление отряд солдат. «Нет! – отрезал капитан. – Это наше дело, и мы с ним справимся сами, понятно?» Тем временем приехала группа сыщиков из Праги и жестоко поругалась с жандармским вахмистром на вокзале, который попытался отправить их обратно.
– Что?! – взорвался сыскной инспектор Голуб. – Вы хотите, чтоб мы поворотили оглобли? Эй, вы, трусы! Он убил троих наших, а у вас только двоих. У нас на него больше прав, вы, медноголовые.
Едва удалось уладить этот конфликт, как возник новый – между жандармами и лесничими.
– Убирайтесь прочь! – кричали жандармы. – Это вам не охота на зайцев!
– Черта с два! – возражали лесничие. – В лесах мы хозяева и можем ходить, где хотим. Ясно?
– Да поймите вы, – уговаривал их Роусек, жандарм из Сазавы, – это наше дело, и в него никто не должен лезть.
– Как же! – отвечали лесничие. – Девчонка-то, у которой Оплатка отнял хлеб, нашего лесничего дочка. Мы ему этого не спустим!
К вечеру круг замкнулся. Каждый преследователь слышал справа и слева от себя прерывистое дыхание соседа и чавканье сапог в топкой почве.
– Стой! – тихо передавали приказ по цепи. – Не двигаться!
Воцарилась тяжкая, грозная тишина, лишь изредка шелестела сухая листва на ветру да начинал моросить дождь. Иногда кто-нибудь наступал на ветку или тихо звякало кольцо ремня о винтовку.
В полночь кто-то прокричал в темноте: «Стой!» – и выстрелил. В этот момент произошло что-то странное – раздалось десятка три выстрелов; некоторые бросились вперед, другие закричали: «Назад! По местам!»
Кое-как все снова пришло в порядок, круг опять замкнулся. Только теперь преследователи отчетливо осознали, что во тьме перед ними прячется загнанный и обреченный человек, стремящийся вырваться из страшного окружения. Неудержимый озноб пробежал по рядам людей. Где-то, словно осторожные шаги, прошуршали тяжелые капли дождя. О господи, хоть бы скорее рассвело!
Забрезжил туманный рассвет, и уже можно было разглядеть силуэты людей. Как близко были они друг от друга! Их замкнутая цепь окружала лесок, вернее – заросли густого кустарника, где, наверное, полно зайцев… Там было тихо… совершенно тихо…
Капитан Гонзатко нервно пощипывал ус. Ждать еще… или?
– Я пойду туда, – пробормотал инспектор Голуб.
Капитан засопел.
– Идите вы! – приказал он ближайшему жандарму.
Пять человек устремились к кустарнику, послышался треск ломающихся ветвей, потом наступила тишина.