Война Спартака
Шрифт:
Лежал пластом, прислушиваясь к окружающим шумам. Над лицом кружилась золотая муха, а он, потешаясь над своим бессилием, не мог её отогнать. Как ни странно, ему было покойно и хорошо. Зачем кровь и война? Оежать, и не двигаться, и не думать, и не вспоминать. Умные люди учат неразумных: живи незаметно. Он готов забиться под листок, питаться пыльцой и росой, прозябать, даже сделаться мухой. Потому что в жизни ничего не меняется от века. Бунтари проносятся по ней, как клочья пены над волнами, а жизнь спокойно течёт, не желая ни замедлять, ни убыстрять бега. Устал, всё. Обличье вождя клочьями спадало с него .
– Где мы?
– спросил раненый у лекаря.
– Это Фурии, город в Бруттии.
– Как мы тут оказались?
– По решению Военного совета.
– Где Спартак? Передай Спартаку, что его хочет видеть Ганник.
– Мне сказали, что тебе лучше, - наклонился к другу не замедливший придти Спартак.
– Почему мы в Фуриях?
Огрубевшее лицо Спартака помрачнело:
– Меня никто не спрашивал, понимаешь? Никто.
И он поведал соратнику о Мутине. Дойдя до Альп, воины отказались покидать воинские значки, возле которых чувствовали себя грозной силой.
– Прибавь сюда ненависть италиков, разлив Падуса, устрашающие Альпы, зимой непроходимые, и полную неизвестность, что ждёт каждого на родине.
– Меня на родине ждёт запах цветущих виноградников, - после молчания прошептал Ганник.
Стремясь утешить больного, Спартак заговорил о другом.
– Помнишь, как рассказывал ты мне о Сицилии? Почему я тогда же не прислушался к твоему рассказу! Ведь этот огромный остров, богатый и изобильный - наше спасение. Власть Рима дальше побережья там не простирается, а внутренние области захвачены беглыми рабами, которые живут там, как свободные люди. Там мы найдём приют, там станем жить по своим законам...
(Большая лакуна: утрачены главы 1 - 4)
... излюбленных Спартаком, то всё это Красс уже усвоил и в недалёком будущем сумеет применить в деле.
Крассу была нужна военная победа, громкий триумф, пышные празднества для снискания народной любви. Его счастливый соперник, любимец римской черни, надежда сената, обидно удачливый Помпей всё ещё воевал в Испании. Ныне место Суллы в государстве могли унаследовать только двое: либо Помпей, либо Красс. Влияние Красса уже сравнялось с Помпеевым, но лишь на гражданском поприще. Значит, приходилось раскошеливаться, потто му что военная слава тоже покупается, как и всё в мире. Золотые, серебряные, медные кружочки - самые верные друзья. Они не обманут и на этот раз.
Разгром Муммия, без разрешения вступившего в сражение с беглыми, разозлил Красса. Он решил напомнить воинам, что они на войне, а не на увеселительной прогулке. Муммия он встретил сурово и перед тем, как прогнать с глаз долой, сказал:
– Ты помилован лишь ради славы твоих предков, которых ты покрыл бесчестием.
Патриция он не мог казнить, но с воинами решил сурово расправиться в назидание другим . Побросавших оружие и разбежавшихся в испуге перед врагом легионеров он решил подвергнуть старинному, давно не применявшемуся наказанию - децимации. Полтысячи трусов были разделены на десятки, и в каждой один человек казнён по жребию, а на остальных наложено бесчестье. Красс предупредил
Сделавшись для войска не менее страшен, чем неприятель, Красс повёл легионы к Фуриям несмотря на зимнее время, торопясь расправиться с беглыми рабами до возвращения ненавистного Помпея.
Вожакам рабов вскоре стали проступать донесения о приближении и римлян. Военный совет, собравшийся по этому случаю, происходил при закрытых дверях. Вожди долго спорили. Порешили на том, что часть воинов останется на месте и будет прикрывать от врага остальных, пока те не переправятся в Сицилию.
Когда римляне подошли к Фуриям, дорогу им преградило сорокатысячное войско рабов. Пока римские легионы, медлительные и неповоротливые из-за обозов, подтягивались по луканским дорогам, Марк Красс, осмотрев местность, решил дать сражение, пустившись на привычную Спартаку хитрость - устроить засаду в неожиданном месте. Глубокой ночью он послал один из своих легионов обойти неприятельский лагерь и, заняв удобный холм, устроиться там в засаде, чтобы во время сражения ударить по врагу с тыла. Однако продвигавшихся с большой осторожностью римских воинов заметили женщины, приносившие в ту ночь за лагерным валом жертвы свой богине Идис и потому не спавшие. Рабы тут же по тревоге вышли из лагеря и напали на римлян. Не подоспей Красс с остальным войском, все шесть тысяч легионеров оказались бы перебитыми.
В битве при Фуриях с обеих сторон приняли участие свыше восьмидесяти тысяч человек. Римляне, превосходившие рабов численно, заставили их отступить. На поле боя осталось около двенадцати тысяч убитых варваров, причём только двое были поражены в спину, остальные пали в строю. О числе погибших римлян не сообщалось.
Тем временем главное войско Спартака достигло Кения - последнего выступа материка. Напротив, за узким проливом лежала Сицилия.
Собрав начальников всех рангов, вождь произнёс речь.
– Вот я довёл вас до цели: за проливом сицилийский мыс Палорида. Остров, лежащий перед нами, огромен и прекрасен. Горы и плодородные равнины, неисчислимые стада овец, древние города, полные богатств, составляют его славу. Он изобилует подземными реками и огнём, потому что, говорят, внутри он полый. Ещё одно усилие, и мы свободны. На вершине могучего вулкана мы построим святилище Диониса, а у подножия - свою столицу. Там мы станем жить - без бедняков и богачей, без рабов и господ, не разделяясь более на фракийцев, кельтов, эллинов, но зовясь общим именем гелиополитов.
В знак одобрения воины бешено загрохотали мечами о щиты, радостно крича, что готовы тут же переправиться через пролив вплавь. Горячим головам пришлось напомнить про обоз и про то, что пролив отличался крайне бурным течением. Было решено немедленно начать строить лодки и плоты.
Старик Наркисс и его красавица-внучка добрались-таки до своих. Оба были изнурены долгим и трудным путём, множеством пережитых опасностей, от которых чудом удавалось ускользнуть. Наркисс тут же отправился к Спартаку...