Война во времени

Пересвет Александр Анатольевич

Детьми и они не заинтересовались.

— Густо идут, — прокомментировал неунывающий Гуся.

— Птеродактили, — после долгой паузы прошептал забывший даже о боли Антон. — Как в «Затерянном мире»…

— Какие птеродактили! — тут же заспорил Сашка. — Это птерозавры!

Антон посмотрел на него уничтожающе.

— У-у, как всё запущено… — протянул он. — Птерозавры — это общее название летающих ящеров. «Птеро» и «завр», понятно? А это птеродактили!

— Не ты один умный, — обиделся Гуся. — «Дактиль», по-твоему, что такое? Дактилоскопия, слыхал? Отпечатки пальцев. По-твоему, это должны быть «летающие пальцы». А ты у них пальцы видал? Вон они, меленькие болтаются на крыльях. И птеродактили — они маленькие. А у этих видал крылья?

Метров семь в размахе будут… [4]

4

Летающие ящеры — птерозавры (Pterosauria) — общее название. Они появляются в юрском периоде. Среди летающих ящеров наиболее известны рамфоринх (Rhamphorhynchus) и птеродактиль (Pterodactylus). Из живших в меловом периоде наиболее интересен относительно очень крупный птеранодон (Pteranodon). Летающие ящеры вымирают к концу мелового периода.

— Умный, да? — тоже поднял голос оживший Антон. — Почему тогда строем не ходишь? А вот скажи того, умник, как переводится известный тебе трицератопс?

— И знать не хочу, — задорно ответил Гуся. — Если ты такой умный, сам скажи!

— Трёхрогий глаз! — не стал ломаться с ответом его многознающий друг. — У меня в этой книге ещё куча смешных названий приводится. Дейноних — «ужасный коготь», велоцираптор — «проворный грабитель»! А ещё один вообще — «кошмарный страшнозуб», но я забыл, как он по науке называется… [5]

5

Конкретные имена видам присваиваются преимущественно так. Как захочется первооткрывателю. Обозначают, например, место находки: «альбертозавром» называется «завр из провинции Альберта». Или название даётся по имени первооткрывателя. Или — чаще всего — по отличительному признаку. И тогда появляются очень забавные в переводе названия: «дейнодон хорридус» — «кошмарный страшнозуб», «велоцираптор» — «проворный грабитель», «дейноних» — «ужасный коготь», «трицератопс» — «трёхрогий глаз»…

Алина, тоже отдавшая дань всеобщему увлечению динозаврами, вспомнила, что читала как раз о семиметровых птерозаврах. Те звались птеранодонами и именно и занимались ловлей рыбы в прибрежных морях. У них вроде бы должны были быть даже мешки под клювом, как у пеликанов. [6]

Это она и высказала, чтобы пресечь бесполезный спор. Главное — что у птеранодонов нет зубов, и, значит, ребятам они были не опасны. Хотя если такой просто клювом по руке хлопнет — перелом обеспечен…

6

Совсем в конце мелового периода в воздухе парили твари с размахом крыльев аж в 15 метров! Их назвали «кетцалькоатлями».

Договорить она не успела. По ходу обмена мнениями все трое продолжали наблюдать за птеранодонами. А потому прекрасно увидели ещё одну сцену из обычной мезозойской жизни.

Внезапно за одним из низко летящих птерозавров выметнулась из воды шишкастая голова с огромной, усеянной зубами пастью. Челюсти её клацнули, хватая воздушного ящера за крыло — и оба зверя исчезли в фонтане воды.

Остальные летучие «змеи-горынычи» с возмущённым гвалтом отпрянули к берегу.

Алина ощутила прилив ужаса. Или, как пишут в книгах, похолодела. Страшнее зрелища она ещё в жизни не видела! Точно! — какой-то «Парк юрского периода»! Только, кажется, всё тихо вокруг, и можно, наконец, начать думать, как спастись из этой ситуации, — и тут раз! снова чья-то зубастая пасть,

снова какая-то пакость жрёт другую пакость, снова сердце сжимается в страхе… даже не перед смертью — но перед её отвратительностью…

Впрочем, первое зрелище в этом мире — когда хищный ящер выпускал кишки из своего противника — было ещё отвратительней. Но с тех пор прошла уже, кажется, вечность. А главное, всё не было таким уж внезапным. То есть было… Алина совсем запуталась в мыслях. То есть всё было ужасно внезапным — перенос, рёв динозаврьих глоток, кровь… Но сама сцена мирной не была. Драка, охота или что там — но, в общем, законная картина. А тут… Нет, птерозавры — оно, конечно… Но в целом… Сине-зелёное море, солнечные искры, гоняющие друг друга по волнам, голубое небо, золотой песок… Почти Крым — особенно, если внушить себе, что над морем не птеранодоны, а простые чайки летают.

И вдруг эта мирная идиллия словно бомбой взрывается зубастой пастью невероятных размеров — и снова вокруг смерть, ужас и угроза самой оказаться на месте жертвы страшных клыков…

Снова захотелось куда-нибудь сбежать. Хотя… Разве когда-нибудь этого не хотелось с того мгновения, как их перенесла сюда неведомая сила алтайских шаманов?

А ну, как этот хищник захочет вылезти к ним на берег?!

Но Алина даже хихикнула, когда услышала восхищённый голос Гуси:

— Вот это крокозяблик… Не дай бог, если он захочет тут погреться на солнышке…

«Крокозяблик»!

Вообще-то смешного было мало. Если бы твёрдо знать, что из воды на берег не выберется какая-нибудь жуткая зубастая тварь, то было бы спокойнее. Но кто знает, какие ужасы таят эти древние воды? В книжке про динозавров об этом ничего не говорилось — или, по крайней мере, Антон ничего не помнил про возможность встретить динозавров, умеющих жить и в воде, и на суше. Только это ничего и не значило — ясно же, что учёные открыли далеко не все виды рептилий, которые жили в мезозойской эре. Так что если бы давешний «крокозяблик» захотел полакомиться новым для себя кушаньем, то им троим нечего было бы этому желанию противопоставить…

Нет, эти скалы-камни, которые, словно зубы, отделяли их «пляж» от моря, могли сыграть защитную роль. Но, честно говоря, при виде огромного морского ящера они как-то начали казаться ненадёжной защитой.

Но новая опасность пришла совсем с другой стороны…

Глава 6. Хищная, но съедобная «Золушка»

Они вдруг услышали стук падающих сверху камней. Подняв головы, все трое замерли: там, на кромке, где скала соединялась с небом, виднелся силуэт нового зверя. Он стоял на двух полусогнутых ногах, смешно свесив маленькие передние лапки. Голова его как-то по-куриному была наклонена на бок, и один глаз немигаючи уставился на детей.

Потом открылась пасть — какого-то жёлто-зелёного цвета. Усеянная острыми треугольниками зубов.

Затем голова резко отвернулась и словно клюнула вниз — опять по-куриному. Зверь что-то нюхал на земле.

Что? Да понятно, что — кровь! Кровь из антоновой прокушенной ноги! Хоть и была она перевязана — да что это за перевязка! Лента, оторванная от Гусиной рубашки!

Их выследили! Вынюхали! Догнали по кровавому следу, остававшемуся за ними во время этой безумной гонки через равнину к скалам! И вот теперь их нашли и здесь…

Словно парализованные, ребята продолжали смотреть наверх.

Ящер снова поднял голову и опять поглядел на них. Расстояние было приличное — но и глаз был большой. В продолговатом, как у кошки, зрачке не читалось никакого выражения. Но намерения зверя сомнения не вызывали.

Скачком он продвинулся ещё на некоторое расстояние — уже по тропинке, по которой до того спускались дети. Снова несколько камней из-под лап чудовища попрыгали вниз.

Ящер ещё постоял, ещё принюхался, ещё раз глянул на выслеженную добычу. Он, похоже, был в затруднении. Ему и до детей добраться хотелось, но и проблема, как к ней спуститься, его настораживала.