Война Волка

Корнуэлл Бернард

— Только на прошлой неделе! — сказала она, и впервые с тех пор, как я ее встретил, немного оживилась. — Меня не предупредили! Явились в монастырь, отозвали меня с молитвы, привезли в Лунден, нарядили и поспешно повезли на север. — Она продолжала рассказывать о той неделе, а я слушал и пытался понять, почему Эдуард так спешил. — Меня ни разу не спрашивали, хочу ли я этого. — горестно закончила Эдгита.

— Ты женщина. — сварливо ответил я. — с чего бы тебя спрашивать?

Она одарила меня взглядом, который мог бы свалить быка, а потом

невесело усмехнулась.

— Ты бы спросил, разве нет?

— Возможно, но я никогда не умел управляться с женщинами. — все так же сварливо ответил я. — Твой отец объяснил, почему выдает тебя за короля Сигтрюгра?

— Чтобы заключить мир. — холодно ответила она.

— Это будет своеобразный мир, Сигтрюгр не станет нарушать договор и нападать на южные земли, но саксы придут на север.

— Король Эдуард не нарушит своего слова. — резко сказал отец Амандус, не забыв добавить: — Господин.

— Возможно. — ответил я. — Но думаешь, его преемник будет связан этим договором? — Никто не ответил на мой вопрос. — Уэссекс хочет создать единое королевство для всех, кто говорит по-английски.

— Аминь. — вставил отец Эдеиг, но я его проигнорировал.

— А ты, госпожа, теперь королева последней страны, где говорят по-английски, но правит не твой отец.

— Зачем тогда выдавать меня за Сигтрюгра?

— Чтобы усыпить нашу бдительность. Гуся откармливают, прежде чем зарезать.

Датский священник хмыкнул, но ничего не сказал, и тут с конца длинной колонны подъехал Рорик с Бедвульфом и Винфлед, Я велел захватить только Белку, но брат Бедвульф, видимо, решил присоединиться, Я потянулся за поводьями кобылы Винфлед и поставил ее между собой и Эдгитой.

— Это Винфлед, госпожа. Она христианка, саксонка, и я прошу тебя взять ее в услужение. Она хорошая девушка.

Эдгита слегка улыбнулась Белке.

— Конечно.

Я отпустил поводья лошади Винфлед, и она снова отстала.

— Благодарю, госпожа. Ты увидишь, что Эофервик в основном христианский город.

— В основном. — насмешливо повторил отец Амандус.

— Архиепископ Хротверд сказал то же самое. — кивнула Эдгита. — Кажется, он хороший человек.

— Очень хороший, И твой муж тоже. Он выглядит грозным, но он добр.

— Надеюсь на это, лорд Утред.

— Доброта. — влез отец Амандус. — не есть замена благочестию. Король Сигтрюгр должен научиться любить веру, господин.

— Король Сигтрюгр. — сухо ответил я. — не имеет времени учиться чему-либо. Он отправляется на войну.

— На войну! — пораженно воскликнул священник.

— Нужно убить одного человека.

Эдгита, жертвенная корова, начинала понимать, что соперничество народов — штука сложная. Религия из-за порождаемой ею ненависти тоже сложна. Семейные узы сложны из-за злобы, Эдгита, Эдуард, Эдгива, Этельстан, Этельвирд и Этельхельм представляют собой клубок любви, преданности и ненависти, по большей части ненависти, и все это сложно. Проста лишь война.

И мы с Сигтрюгром

отправлялись воевать.

Война нелегка. Обычно проста, но нелегка. Разбираться с амбициями Эдуарда — все равно, что ловить руками угря в темноте. Возможно, он и сам не знал, кого хочет видеть преемником. Или ему было все равно, ибо выбирать преемника означало раздумывать о собственной смерти, а это никому не нравится, В молодости Эдуард имел задатки хорошего короля, но вино, женщины и эль оказались привлекательнее, чем скука государственных дел, и он растолстел, разленился и был нездоров. Хотя в некотором смысле он оказался успешен, достигнув того, чего не сумел его более почитаемый отец.

Эдуард затеял кампанию, которая привела всю Восточную Англию под власть западных саксов, а смерть сестры дала ему шанс включить в свое королевство и Мерсию, правда, Мерсия до сих пор не решила, проклятье это или благословение. За время царствования Эдуарда главная надежда его отца, мечта о едином Инглаланде, почти воплотилась в реальность, и это подсказывало мне, что договор, который мы только что заключили, не стоит и воробьиного писка. Западные саксы, которые и создавали Инглаланд, никогда не оставят намерений поглотить Нортумбрию, Это ясно и просто, и означает будущую войну.

— Необязательно. — сказал мне Этельстан вечером после свадьбы сестры.

— Думаешь, мы просто так отдадим Нортумбрию? — фыркнул я.

— У вас теперь саксонская королева.

— А мой внук — наследник Сигтрюгра. — напомнил я.

Истинность моих слов заставила его поморщиться, Мы встретились во дворце, в комнатке, примыкавшей к королевской капелле. Он пригласил меня и даже послал людей сопровождать по Тамворсигу на случай, если Этельхельм предпримет еще одну попытку убийства, Я пошел с неохотой, Эдгива уже пыталась заручиться моей поддержкой для своих малолетних сыновей, и я подозревал, что Этельстан хотел того же, и потому угрюмо поприветствовал его:

— Если ты звал меня на витан, чтобы получить мою клятву, ничего у тебя не выйдет.

— Сядь, господин. — терпеливо сказал он. — Выпьем вина.

Я сел, а он встал и зашагал по комнате. Мы были одни. Он теребил свой крест, созерцая кожаное полотнище с изображением грешников, падающих в адское пламя, потом, наконец, повернулся ко мне.

— Должен ли я стать королем Уэссекса?

— Конечно. — без колебаний ответил я.

— Так ты меня поддержишь?

— Нет.

— Почему?

— Потому что предпочел бы сражаться с Этельвирдом.

Он поморщился и опять принялся мерить шагами комнату.

— Отец оставит меня в Честере.

— Хорошо.

— Почему хорошо?

— Там Этельхельму будет сложнее тебя убить.

— Я же не могу прятаться за стенами всю жизнь.

— Тебе и не придется. — сказал я.

— Да?

— Когда умрет твой отец, отправляйся на юг с мерсийскими воинами и потребуй трон западных саксов.

— И сразиться с силами Этельхельма?