Война за корону
Шрифт:
— Ну, будем надеяться, что враги окажутся более понимающими, чем учителя, — заметил он, украдкой вытирая пальцы о скатерть. — И начнут налёт как раз во время контрольной.
— Но контрольную-то всё равно придётся писать, ты, записной лентяй! — вспыхнула уроженка Болгарии. — Налёт же когда-нибудь закончится!
— Ну так и что? Пора будет идти на энергогимнастику, на медитации, на корректировку защитной системы — это же ведь обязательно, без этого вообще никак…
— А завтра? Что ты думаешь, завтра не придётся дописывать контрольную?
— Ну вдруг завтра тоже будет налёт, и как раз вовремя…
— Вот редкостное нечто!
— А как я, по-твоему, мог не пойти? У нас, знаешь ли, обязательное школьное образование! Если бы не в магической школе, то пришлось бы учиться в англо-немецкой гимназии под боком у мамочки, где меня бы дрючили куда крепче.
— Я тебе просто поражаюсь! — Искра бессильно развела руками. — Дай-ка угадаю! Ты ведь мечтаешь о том, чтобы всю жизнь проваляться с газетой на диване!
— Ну, в этом предложении есть своя привлекательность. Берёшь меня на содержание?
В первый момент Илья решил, что Искра сейчас просто задушит Фёдора, потом — что разобьёт ему о голову блюдо с оладьями. Несколько мгновений болгарка просто кипела, встряхивая кулачками, а за её спиной одноклассники давились от хохота. Не отыскав в своём арсенале достаточно убийственных русских слов, девушка несколько раз топнула ногой об пол, треснула кулаком о стол и вылетела из столовой.
Фёдор, дохихикивая, вытер слёзы тыльной стороной масляной ладони.
— Дразнить Искорку — это у нас тут национальный спорт.
— Слушай, а если без дураков — как будем писать работу? Напасть ведь могут и вечером…
— Да ладно, спишем как-нибудь. В конце концов, должны же учителя понимать, что нам нелегко…
— Если бы вы хоть иногда интересовались расписанием, для вас эта новость не была бы новостью. И вы бы успели подготовиться.
— Подготовиться? Шутишь? Когда?!
— Я же была с вами всё время, а подготовиться успела.
— Да ты же девчонка, вы как-то по-особенному устроены, — сердито ответил Фёдор. — У вас и интересов других нет, только учёба, да и всё.
Мирним покосилась на Илью и густо заалела.
— Много ты понимаешь…
На уроке энергоразвития заниматься пришлось с полной отдачей. Госпожу Оринет явно не волновали все те обстоятельства, в которых школьникам теперь приходилось учиться — она просто делала вид, будто их и вовсе нет. Её манера вести уроки ни на грамм не изменилась, требовательность осталась прежней, и кислые, а когда и откровенно оскорблённые взгляды она просто не замечала. И всем поневоле приходилось стараться, хоть ребята и предпочли бы поворчать.
Как бы там ни было, на этом уроке не нашлось времени заглянуть в учебник алгебры, на системной магии — тем более, их всех опять вывели во двор, и работы там каждому нашлось предостаточно. Причём такой работы, которую надо было сделать наилучшим образом, если есть желание выжить в этой войне. Желание было, почти такое же сильное, как чувство долга перед одноклассниками.
В учебник и тетрадь, подсунутые Мирним, удалось заглянуть только уже перед самой контрольной. В этот миг Илья был даже благодарен госпоже Оринет за её непреклонную въедливость — даже несмотря на три часа упорной работы над магической системой энергоснабжения, сейчас он чувствовал себя в великолепной форме, и формулы запоминались сами собой.
— Надеюсь, нам разрешат переписать, если вдруг что, — проворчал Санджиф, озабоченный тем же самым (правда, просматривал он не тетради,
— Может, и дадут, — с неподражаемым ехидством ответила Искра. — Но налёт может прийтись как раз на время пересдачи, имейте это в виду!
— И в кого ты такая язва… — вздохнул Фёдор, терзающий страницы затрёпанного сборника решений.
Злорадство в глазах уроженки Болгарии было неподдельным.
Однако учитель математики не смог справиться с сочувствием, которое он испытывал к ребятам, запертым в осаждённой школе, принуждённым отстаивать её наравне со взрослыми людьми. Он поневоле был лоялен и над каждым учеником, безнадёжно задумавшимся о решении сложной задачи, наклонялся и шепотом попытался помочь его найти. Илья, получив пару намёков от учителя и ещё пару прямых подсказок от Мирним, сидевшей сразу за его спиной, худо-бедно справился с контрольной и с облегчением сдал тетрадь. Будь что будет, он выжал из себя всё, что мог.
— Если в ближайшие дни нам подкинут ещё какую контрольную, боюсь, это скажется на качестве нашей работы с защитными системами, — с важным видом заявил Фёдор, как только они вышли из класса.
Санджиф посмотрел на него с откровенной жалостью.
— Если что-то там скажется на твоей работе над защитой школы, то это скажется и на твоей жизни. Об этом подумай прежде, чем захочешь проучить кого-нибудь из учителей.
Старшеклассник ответил хмурым взглядом, но спорить не стал.
Да и с чем тут спорить? Впервые им всем приходилось делать что-то с полной отдачей не потому, что нравится, и не потому, что требуют учителя или родители, а потому, что жить охота. Серьёзность ситуации все поняли даже не тогда, когда произошло первое нападение на школу, и на следующий день пришлось спешно исправлять его последствия, а тогда, когда пища стала более однообразной. Теперь, когда снабжение школы прекратилось, было не до разносолов, приходилось довольствоваться тем, что есть.
Правда, по мнению Ильи, ситуация с едой обстояла лучше некуда, особенно если принимать во внимание осаду. Кухонные работники, продумывающие меню, располагали, похоже, неограниченными запасами муки, круп, замороженных овощей, мясных консервов, не говоря уж о таких мелочах, как соль, сахар, чай, кофе и бог знает что ещё — и из этого умудрялись готовить приличную еду. Но многие из избалованных жизнью местных уроженцев воротили носы.
— Ёлки, надоело уже вишнёвое варенье… — недовольно заявила как-то Вджера. Санджиф и Беджар были слишком хорошо воспитаны, чтоб произнести что-либо подобное, но мысли их — судя по лицам — были созвучны тому, что старшеклассница произнесла вслух. Большинство школьников, воспитанные чуть похуже, чем представители благородных семейств, ответили согласным гулом и выкриками.
Маша с недоумением оглянулась на них, потом заглянула в мисочку с вареньем.
— Знаете, ребята, вы б это… Осаждающим, что ли, претензию предъявили. А то действительно, сдохнем тут с голоду на вишнёвом варенье. Ужас какой…
На архангелогородку сперва воззрились недовольно. Но потом Санджиф, не выдержав, прыснул в ладонь, следом за ним расхохотался Илья, в прежней своей жизни не слишком-то избалованный изысканной кухней, а потом и остальные. Конечно, не все.
— То есть, по-твоему, мы должны быть в восторге, что нам не выдают по сто пятьдесят граммов хлеба на сутки, да? А в Африке вообще дети голодают — прикажешь ещё и с ними себя сравнивать?