Война за океан (др. изд.)
Шрифт:
— Да, это же говорят офицеры всех наших военных судов, — подтвердил клинобородый.
— План ваш хорош, — сказал Казакевич, — но как мы будем узнавать о движении вражеских судов? Тут нам нужны люди, которые согласились бы помогать.
— Все, что будет угодно, сэр!
— Можно найти людей во всех портах, и все будем знать, — подтвердил советник.
— План каперства [95] отличен! — сказал наконец Муравьев. — Но выгоден для Америки больше, чем для нас. Не так ли?
95
Каперство —
— Да…
Генерал помолчал, наблюдая, так ли действует «ассаже» на янки, как и на своих чиновников. Кажется, так же!
Теперь надо было снова оживить сморщившееся желтое лицо загорелого в морях шкипера.
— Не взялись бы вы доставить на будущий год к устью Амура продовольствие, а также другие предметы, которые нам нужны?
— О-о! С охотой, your excellency! Я об этом мечтал.
Разговор пошел о подробностях.
— Могли бы вы перевезти наших людей на своих китобойных судах? — спросил Невельской.
— Надо подумать…
— Когда? — спросил белокурый.
— В этом году.
— Судно невелико. Но если сойдемся и условия будут выгодны, мы все выгрузим. Солдат можно перевезти без особого комфорта.
— Сколько могли бы взять?
— Сто человек, — сказал клинобородый.
— Для солдат придется брать и продовольствие на всю зиму, господин губернатор, — ответил Невельскому шкипер, догадываясь, о чем речь.
— Мы могли бы найти, по крайней мере, еще два судна. Думаю, что и другие не отказались бы, — сказал советник с бородой клином.
Шарпер взглянул на него:
— Да, в море промышляют наши товарищи.
— Об этом можно договориться и с чужими. Деньги свое дело сделают, — сказал клинобородый. — Но риск очень большой, вы понимаете, your excellency! И вы, господин губернатор, — обратился он к Невельскому.
— Пока этого не требуем, — сказал Муравьев.
— О да! Но заранее надо знать!
— Весной у вас в Штатах будет мой агент по закупке продовольствия для этого края, — сказал Муравьев. — Могли бы вы встретиться с ним и помочь зафрахтовать суда?
— О да! Кто же будет?
— Поедет русский купец. Да, придется зафрахтовать большой пароход и сюда с товаром на будущий год. И кое-какое вооружение, и порох.
Шарпер даже языком прищелкнул.
Он между прочим осуществил свое намерение и в разгар деловых переговоров взял бутылку и спросил, как называется вино.
«Я выведу в люди этого труженика моря», — подумал Муравьев, прощаясь с ним.
Рослый морщинистый Шарпер протянул руку генералу запросто.
«Какой американец нахальный», — подумал Казакевич.
— Вы хороший моряк, — сказал клинобородый Невельскому в коридоре.
Отложив
— Вы моряк! — подмигнул он вошедшему за ним Невельскому, налил себе из графина стакан и осушил его.
В коридоре никто, казалось, не обратил на это внимания, но когда американцы пошли к шлюпке, то клинобородый заметно покачивался.
«Видно, пьяница», — подумал Геннадий Иванович.
Воронин проводил их, вернулся и сказал, что, когда американцы сели в шлюпку и отвалили, Шарпер очень сильно ударил своего советника. Тот прикрыл голову рукой. Но тут сзади его ударил белокурый. Он молчал, видно, привык к этому. И били его молча, с обеих сторон, а когда он пытался закрыть голову, то хватали за руки или ударяли в грудь. Так тихая шлюпка ушла во тьму.
Рассказав эти новости, Воронин отправился к себе.
— Давайте и мы, господа, напьемся один раз за упокой всех усопших! — сказал Невельской и налил всем по полному стакану.
Муравьев, отправив штаб, адъютантов, повара и вестовых и оставшись ночевать у Невельских, имел в виду это же самое, хотя и не предполагал поминать умерших. Надо же хоть раз со времени выезда из Иркутска! Ромок понемножку пить приходилось, да что толку. Надо же душу отвести.
— Ну что вы скажете об американском плане, Геннадий Иванович?
— План смел.
— Но кто же пойдет в каперство? Где у нас капитаны? Кто годен в корсары?
— Каждый из наших офицеров охотно возьмет судно. У всех есть практика.
«У Бошняка, например», — подумал генерал.
— Дайте мне крейсер, Николай Николаевич, и я пойду! — сказал Невельской. При этом кулаки его сжались, а лицо стало мальчишески юным.
Муравьев оглядел его тонкую плечистую фигуру. «Бог знает, может быть, и на войне он не маковое зерно. Во всяком случае, в смелости ему не откажешь».
Эта готовность идти и сражаться в океане понравилась генералу. «Вот тебе, сам же опровергнул все планы бескровной войны! Будешь топить суда, команды захватывать — в трюм их! Англичане поймают, придерутся к чему-нибудь и повесят. На рее вздернут по всем правилам. Завойко еще три года назад уверял, что Невельской — пират, захватывает суда у Компании и бьет их».
— Как будто мы этого без американцев не знали, Николай Николаевич!
— Так что же вы не сказали прежде?
— Зная, как у нас любят мнение иностранцев, я хотел, чтобы прежде все это вам сказал американец.
— Зачем вам идти в каперство, Геннадий Иванович? Или вы о двух головах? Сидите тут.
— Да чтобы доказать! Ведь это океан. И что на нем у нас уже есть гавани! Что открыты для нас большие плавания! И мы неуязвимы здесь. На Балтийском море мы заперты и бессильны, и ловить там некого, и в Атлантический океан нас не пустят! А тут океан! Поймите, Николай Николаевич! Наш! Наши рейды в океане привлекут внимание всего мира, газет, а затем и нашего ленивого правительства, которое должно когда-то проснуться.