Война за океан (др. изд.)
Шрифт:
Расспросы и рассказы продолжались. Пришел адъютант барон Криднер [33] и сообщил Римскому-Корсакову, что Чихачев назначается к нему на судно, а лейтенант Шлиппенбах переводится со шхуны на «Палладу».
— Хороший признак! — сказал Римский-Корсаков. — Я так и знал! Ведь если идти для установления связи с экспедицией Невельского, то мне со шхуной придется!
Криднер присел, сказал, что японки, говорят, особенно хороши, и со вздохом предупредил Чихачева, что при адмирале на эту тему приходится держать язык за зубами.
33
Криднер
Чихачев понимал, что и здесь людям нелегко. Вон какой штормище перенесли, фрегат плох, опасно их плавание. Была у них и цинга, и холера, на днях двух матросов похоронили.
— Я откровенен буду с вами, — говорил по-французски Корсаков, идя с Чихачевым на вельботе к себе на шхуну. — Вы пытались заинтересовать адмирала. Но это трудно. Однако когда он все увидит, то сам поймет. Расскажите откровенно, что такое Амур? Как живет там Геннадий Иванович?
Вельбот пристал к борту паровой шхуны.
Офицеры поднялись на палубу. Вещи Чихачева унесли.
— Пойдемте в мою каюту. Я очень, очень рад, что вы будете у меня служить.
Корсаков был очень воодушевлен предстоящим открытием Японии, придавая этому огромное значение, и уверял Николая Матвеевича, что с Японией разовьется торговля.
— Камчатка, Аляска, Охотский край оживут необычайно. Адмирал все прекрасно знает! Ведь на эскадре штурмана Халезов и Попов [34] …
— Позвольте…
34
Попов Лев — штурманский офицер на корабле Г. И. Невельского, а потом на фрегате «Паллада», впоследствии генерал, единственный участник плавания миссии Путятина, присутствовавший на похоронах И. А. Гончарова 19 сентября 1891 г.
— Да, да… Александр Антонович Халезов был старшим штурманом Геннадия Ивановича на «Байкале». Он и Лев Попов производили описи устья реки и лимана. Адмирал многое знает от них. Получив ныне почту и распоряжение великого князя, сразу же пригласил Халезова. Я познакомлю вас. Халезов прозван у нас Дедом за то, что бывал всюду. А Лев Попов переводится ко мне на шхуну. Значит, готовится экспедиция в лиман, и вы одержали победу!
На другой день Чихачева снова пригласили к адмиралу. Командиры судов и Римский-Корсаков уже там.
— Великий князь пишет, что следует установить связь с Амурской экспедицией на случай войны, — сказал адмирал. — Для промеров надо послать шхуну. Об этом же просит и Муравьев. Если действительно есть уголь, то мы это исследуем!
Чихачев заметил перемену. «Чье это влияние? Или сам одумался?» Путятин сказал, что окончательно с посылкой шхуны все решится в Японии.
— Не будем, господа, загадывать! Дайте сначала прийти в Нагасаки! Как бог даст!
«Кажется, он в самом деле все обдумал», — решил Чихачев. Путятин сказал, что прочел газеты, привезенные с Сандвичевых островов.
— Если вход в реку есть, то честь Невельскому! — сказал Путятин, отпуская офицеров.
«Умри, Денис, лучше не напишешь!» [35] —
Чихачева познакомили с Халезовым. Коренастый, сухощавый офицер. Он был очень сдержан при упоминании о Невельском, словно об этом ему запрещено говорить.
Чихачев и Корсаков вернулись на шхуну. Воин Андреевич становился откровенней.
35
«Умри, Денис, лучше не напишешь!» — выражение, приписываемое князю Г. А. Потемкину, который будто бы сказал так Д. И. Фонвизину после первого представления «Недоросля» (1782). Употребляется в значении похвалы, часто иронически.
Чихачев замечал, что, кажется, тут принято острить по адресу адмирала.
— А как вам Гончаров? — спросил Чихачев. — Вот этот, я думаю, все опишет. Мог бы разобрать все по косточкам! В том числе и адмирала.
Римский-Корсаков не ответил. Если про адмиралов можно говорить что хочешь, то с художником, полагал Воин Андреевич, надо осторожнее, это нежный, сложный инструмент…
Перед обедом Путятин в каюте, залитой по полу солнцем, сидел за столом в приятной тени в халате, надетом на голос тело, прямой, сильный, рослый, и быстро писал.
Голова его чуть наклонена на сторону, а на лице хитрейшее выражение. Он делал этой бумагой тонкий ход, хотя пишет пока начерно.
Перед отъездом Путятина из Кронштадта в Англию решено было, что экспедиция наша будет поддерживать самые дружественные отношения с американцами и действовать в согласии и контакте с Перри, о чем он будет поставлен в известность и прямо Путятиным, и через Вашингтон.
Но в то же время следовало проводить независимую твердую русскую политику, которая в основе отлична и противоположна американской, и дать это понять японцам.
Подчеркивать, что русские пришли как добрые соседи, и, не хуля американцев, доказать на деле разницу действий их и русских и так уравновешивать влияние. Американцы пойдут в Иеддо [36] , в столицу, куда иностранцам доступ воспрещен, то есть они идут на риск и на оскорбление. Русские, уважая традиции и обычаи страны, шли лишь в Нагасаки.
Путятин решил во всем проявлять благорасположение к японцам и терпение. Осторожно внушать японцам, что русские ставят себе совершенно иную цель и действуют иными способами, не трогают обычаев страны.
36
Иеддо (или Эдо) — старое название столицы Японии. После буржуазной революции 1868 г. в Японии город Иеддо был переименован в Токио.
Конечно, американцы делали очень смелый шаг и отставать от них не следует, но это особая статья. Нам нужны открытые порты, договор о торговле, но не для захватов в Японии, а для того лишь, чтобы американцы не захватили Японию и не стали угрозой нам. В этом Путятин уверен твердо.
Путятин должен не только открыть Японию в согласии с американцами.
Это секрет политический. Сердце православного и верноподданного радуется, что предначертания государя начнут скоро воплощаться, хотя на эскадре о тайной цели экспедиции никто точно не знает.