Война. Часть 1
Шрифт:
«Первый шаг к завоеванию авторитета».
— Мы тебя, Абуша, как раз на проект тяжеловодного реактора и собирались поставить, — по-доброму улыбается Курчатов.
— Кроме того, есть серьёзные основания предполагать, — ещё добираю солидности, — что…
«Элемент с атомным весом 94… не соскакивает с языка. Сейчас актиноиды еще неизвестны, поэтому уран в таблице Менделеева стоит под вольфрамом, а это значит, что недавно открытые Курчатовым на циклотроне Радиевого института радиоактивные элементы: 93 (будущий Нептуний) и 94 (будущий Плутоний), находятся соответственно под рением и осмием».
— … бомба на основе «осмия» (брови части собравшихся подпрыгивают кверху)
— Алексей Сергеевич, — радостный профессор Тамм, пользуется моментом пока другие переваривают сказанное мной, — кто входит в понятие «член семьи»?
— Ваш родной брат, Игорь Евгеньевич, входит. Он освобождён и уже едет в Москву. Вот, кстати, кто не знаком — это товарищ Мальцева…
Только сейчас собравшиеся замечают Олю, которая тихо вошла в кабинет и встала у двери.
— … по всем подобным вопросам, а также связанным с секретностью и охраной, обращайтесь к ней.
— Разрешите мне вопрос, — «студент» с невинным видом протирает свои очки-консервы носовым платком, — товарищ Мальцева, кто вы по званию в НКВД?
В белом платье «а-ля Орлова» подруга обворожительна, «апостолы» не могут отвести от неё своих глаз.
— Отличный вопрос, товарищ Зельдович, — улыбается Оля, — дело в том, что Спецкомитет не находится в составе НКВД и не охраняется его сотрудниками. Мы правительством наделены правом, точно таким же как другие оборонно-промышленные наркоматы, самим сформировать вооружённую военизированную охрану. То есть, все вооружённые люди, которых вы иногда будете встречать — это сотрудники нашего Спецкомитета и относиться к ним нужно как к своим коллегам: уважать и во всём помогать. А должность моя — помощник председателя Спецкомитета по режиму.
В комнате раздался резкий звон «вертушки».
— Товарищ Чаганов, не могли бы сейчас подъехать ко мне? — в трубке раздаётся хрипловатый голос вождя.
— Да, конечно, могу, товарищ Сталин. «Мой авторитет в коллективе теперь обеспечен».
— Хорошо, захватите с собой Мальцеву, машина за вами послана, — в трубке послышались гудки.
— Прошу прощения, товарищи, я должен срочно отъехать. Сейчас мой секретарь проведёт вас в корпус, который выделен для работы здесь на территории НИИ-48, пока не закончится ремонт вашего помещения в Покровском-Стрешнёве.
2 октября 1938 года, 16:00.
— Ну, что скажешь? — после долгой беседы на Ближней даче, поездки на Садово-Черногрязскую в Лабораторию?1, как теперь стал называться Центр Дешифровки, и возвращения к себе, не сговариваясь, поспешили на круговую аллею — поговорить.
— Ситуация развивается по законам жанра, — Оля по привычке, находясь в месте, где её могут видеть посторонние, начинает говорить как «чревовещательница», почти не двигая губами, — Сталин хочет замкнуть на себя информационный канал, связанный с дешифровкой радиоперехватов. Это, кстати, говорит о твоём серьёзном успехе в этом деле: твой источник информации посчитали надёжным и важным.
Вождь на встрече между делом сообщил, что меняется порядок передачи расшифрованных радиограмм противника из Центра: до этого их копии шли напрямую в Разведупр Красной Армии, в Главное Управление Госбезопасности и Особый сектор ЦК, то теперь — только в адрес Секретариата Сталина, который станет направлять их другим адресатам.
— Разочаровался в «коллективном руководстве»? — поворачиваю голову к подруге, — Сам захотел стать «силовиком»?
— Не-ет, — протягивает она, — скорее уверенность
Вдобавок в беседе со Сталиным всплыла тема прослушки зарубежных посольств в Москве. Это была главная тема нашего вызова к вождю: «гвоздь со шляпкой» снова включён в план работ, причём сроки — очень жёсткие, до конца года наше чудо подслушивающей техники должно поселиться в кабинетах немецкого, английского, французского и американского посольств.
«Самый простой путь, ввиду недостатка времени, просто скопировать удачный образец, хорошо проявивший себя на даче Ежова, но низкая частота задающего генератора — 800 мегагерц, определяли большой размер антенн приёмо-передатчика. А ведь появилось добавочное требование — пост оператора должен стать мобильным, всё оборудование должно умещаться в кузове „полуторки“. Поэтому решение задачи надо искать на пути увеличения частоты, это уменьшит размеры и антенны, и „гвоздя со шляпкой“».
— Скажи, — Оля тревожно смотрит мне в глаза, — немцы придумали что-то новое, чего не было в нашей истории?
Это была основная причина моего вызова к Сталину: уже две недели Лаборатория?1 не может выдать ни одной дешифровки.
— Что придумали немцы я не знаю… но мне и раньше было ясно, что ту дыру, что существовала у них с повтором ключа шифрования в процедуре установления связи, они рано или поздно закроют. Вот подгадали смену процедуры к вводу войск в Чехословакию. Никакой неожиданности для меня не произошло, но от этого не легче. РВМ — слишком медленная, справиться с возросшим числом радиограмм не способна. Мы уже почти год как ведём работы по ферритовой ЭВМ. По нашему проекту она будет работать в пятьдесят тысяч раз быстрее, чем релейная. Ферритовая память на четыре кило-слова уже заработала… ну что ты смеёшься? Да, всего восемь килобайт, но они позволяют загрузить в оперативную память программный код и данные. Можно будет как страшный сон забыть перфоленточный ввод и вывод — вот где было реальное бутылочное горлышко. В дальнейшем планируем наращивать вычислительную мощность путём добавления процессоров…
— Многоядерный процессор? — удивлённо щурится подруга.
— Типа того…. предусмотрены буферы обмена данными между ними.
— А вдруг немцы пронюхают, что мы их читаем и заменят «Энигмы» на что-нибудь другое? — Оля берёт меня за руку и прижимается ко мне боком.
— Теоретически — возможно, но практически — нереально. Уже сейчас у них в войсках и во флоте десятки тысяч «Энигм», начать их замену — это полностью дезорганизовать военную и гражданскую связь. Они даже число одновременно устанавливаемых роторов изменить не могут: три — для Вермахта и пять — для Кригсмарине и Абвера. Максимум что смогут — это добавить новый тип ротора и число перемычек на коммутационной панели, но это для нас, имея такую вычислительную мощность, какой обладает ФВМ, не критично.
— Понятно…. а когда мы начнём бриттов читать?
— Не знаю, — чуть отстраняюсь от подруги, — там вообще тёмный лес. Это об «Энигме» известно всё, а что там у англичан — тёмный лес: все знают о «Блетчли-парк», где её взломали, но ничего о британских кодах. Мне, например, что главой их криптографической службы является Алистер Деннистон.
— Ну да, — Оля не замечает моего движения и продолжает жаться ко мне, — это я тоже знаю. Как думаешь, пока «Блетчли-парк» ещё пустой, стоит нашпиговать его нашими «гвоздями» и прикупить какую-нибудь хибарку по-соседству?