Война. Часть 1
Шрифт:
— При выполнении боевого задания артиллерия мехкорпусу будет придаваться, — усмехнулся Шапошников.
— А в германской танковой дивизии, — киваю я, — имеется артиллерийский полк из двух дивизионов, одна танковая и одна мотопехотная бригада. Я это к чему, то, что командир германской танковой дивизии общевойсковой командир на поле боя, у него в руках танки, мотопехота и буксируемая или самоходная артиллерия, все его войска движутся в походе с одной скоростью. Наш мехкорпус впервые с приданной артиллерией встретится уже на поле боя, это в лучшем случае, так как неясно поспеет ли она вообще за ним ведь скорости быстроходного колёсного танка и гаубицы на конной тяге слишком разные…
«Как-то круто я забираю, —
— Я прекрасно понимаю, — меняю тон с прокурорского на адвокатский, — что штаты мехкорпуса и его вооружение утверждены Тухачевским…
«Впрочем, уже два года прошло с его расстрела, но никто не поторопился эту ошибку исправить».
— … и именно он принял решение заменить артиллерию в мехкорпусе танками. Формально Тухачевский был прав, если принять за правду его выражение: «танк — это повозка для пушки», «а по сути издевательство». Калибр пушечки на танке с полевой гаубицей ни в какое сравнение не идёт. Что делать? Увеличить калибр, добавить брони, так возник танк прорыва Т-35, но беда в том, с таким весом он не может взобраться на маленькую горку и самостоятельно вылезти из лужи, не всякий мост ему подойдёт, а стоящая сейчас на вооружении германской армии 37-миллиметровая пушка пробивает его лобовую броню с пятисот метров. Не получается совместить большую пушку, крепкую броню и подвижность в одном танке. Германцы пошли по другому пути: уничтожение противотанковых пушек противника они поручают гаубицам, стреляющим с закрытых позиций или самоходным дальнобойным пушкам большого калибра, которым не нужна толстая броня, как и их танкам, ведь бой они будут вести не против пушек, а против пулемётов противника.
— Да, посалил он нас в лужу, — Федоренко оглядывается по сторонам в поисках поддержки.
«Раз никто не перебивает, то можно продолжить».
— Также понятно почему Тухачевский сократил количество пехоты вдвое по сравнению с немецкой танковой дивизией. Не хватало автотранспорта, его грузоподъёмность мала, требовалось большое количество топливозаправщиков, в общем колонна на шоссе растягивалась бы на десятки километров. Без мощных грузовиков тут делу не поможешь. Вот и выходит: тут чуть подправил, там чуть изменил, а результат получается прямо противоположный…
Застывший Сталин сжимает в кулаке потухшую трубку.
«Опять молчание, ну что ж, продолжу выборочное цитирование воспоминаний Гудериана и Меллетина».
— Откуда вы знаете, что германцы будут действовать так? — разлепляет он побелевшие губы.
— Выводы делаю из структуры и штатного состава немецкой танковой дивизии и вооружения, которое они имеют. Ещё книгу их генерал Гудериан написал, называется «Внимание, танки», много чего интересного из неё можно почерпнуть…
«И не надо смотреть на меня внимательным взглядом, товарищ Шапошников, у товарища Берзина книгу взял, уже с переводом».
— Я двумя руками за, — прихлопывает ладонью по столу начальник ГАУ, — сколько раз просил в АБТУ: «Дайте мне мощный скоростной артиллерийский тягач»…
— А зачем вам такой тягач, товарищ Кулик? — багровеет Федоренко, — ваши гаубицы развалятся, ведь у них наибольшая скорость на шоссе 12 километров в час?
— Подрессорим, переобуем, за нами дело не станет, вы лучше, товарищ Федоренко, подумайте на чём мне боеприпасы подвозить мне будете.
— И много чего еще, — опережаю готового осадить спорщиков вождя, — стрелки, ремонтники, сапёры, медики, связисты с их вооружением, боеприпасами и оборудованием тоже должны быть на колёсах, зенитчики, штабисты — все должны двигаться с одной скоростью. Нужны сотни, если не тысячи большегрузных автомобилей, причём своих, а не получаемых из народного хозяйства по мобилизации. Если хоть чего-то из перечисленного не будет, то мехкорпус превратится в обычную
«Фу-ух, всё сказал, а теперь — сами решайте, у вас ведь большие звёзды в петлицах. Главное, что мои слова услышали все и никто не сможет от них отмахнуться».
— И всё-таки, — начальник Генерального штаба зашёлся в кашле, — положим о германской танковой дивизии вы, товарищ Чаганов, узнали в Разведупре, но откуда вам известна структура нашего мехкорпуса?
— Кх-м, — подкручивает ус Будённый, — это я распорядился допустить Чаганова и его инженеров в 5-й мехкорпус, чтоб на живом танке они могли испытать их связь, да и сам за ними следом прокатился в Кубинку.
— И в башню танка сами полезли, товарищ маршал? — спросил кто-то из конструкторов.
— Представьте себе, в Т-35, — приосанился Будённый, — чин-чином, на место командира, поездил на нём даже из пушки пострелял на полигоне и хочу вам доложить, товарищ конструктор, что тому, кто этот танк построил, я бы руки оторвал. Этот человек пороха не нюхал: командир танка должен крутить головой на все стороны, чтобы указать цели для всех своих пяти башен, так как в них сидят бойцы, которые смотрят наружу через замочную скважину. После каждого толчка танка или выстрела из пушки цель убегает, её снова надо искать в прицел. Наводчик не видит куда попал его снаряд и не может дать поправку. Командир, значит ему должен подсказывать, при этом стрелять из пулемёта и заряжать свою трёхдюймовую пушку. Это мыслимо?
— Вместо того, чтобы членовредительством заниматься, — хмурится вождь, — вы бы, товарищ Будённый, в своей епархии разобрались: на вооружение танк принимали всё же военные. А ещё лучше межведомственную комиссию создать, вдруг и с другими танками та же история…
Краем глаза замечаю, как Алымов, помощник Федоренко, переведённый из Горького в Москву, делает мне знаки. С постановкой дизеля Ендрашика на валовое производство у него снова задержка: с тем оборудованием и на тех площадях в Рыбинске, что передали товарищам из Барселоны, особо не развернёшься. К сегодняшнему дню успели собрать из испанского задела только пару десятков дизелей. Нужно расширяться. Алымов предложил начальнику АБТУ организовать их производство в Уфе, но тот никак не решится — на него давят специалисты из НАТИ, пытающиеся протолкнуть в производство свой двигатель «Коджу-Нати».
— … Поступим так, товарищи, — Сталин возвращается к своему столу, — с завтрашнего заседания Совета Труда и Обороны танковый вопрос снимается, приглашённые специалисты возвращаются по домам. В месячный срок Генштаб, ГАУ и АБТУ проведут анализ текущего состояния танковых частей, перспектив их развития и применения. Через месяц соберём расширенное совещание Совета, где заслушаем доклады наркома обороны, начальника генштаба и наркомата оборонной промышленности. Все свободны.
— Товарищ Федоренко, — придерживаю за локоть, поднявшегося начальника АБТУ, — надо что-то решать с Уфимским заводом и решать быстро, если будете медлить, то завод у наркомата оборонной промышленности отнимут авиаторы, такие разговоры уже идут. Товарищ Климов им очень интересуется…
— Это точно? — взмокший Федоренко тянется за носовым платком.
— Сам слышал, — делаю честные глаза, — организуйте сравнительные испытание на стенде, проведите, в конце концов, автопробег, хотя нет, это долго. Да и проводили уже четыре года назад такой пробег Москва-Тифлис-Москва, в нём участвовали оба дизеля, оба успешно прошли испытания. Уверен, что через месяц вопрос станет только острее, стране нужны большегрузные автомобили.
— Это вы о каком испытании? — к нам, мягко ступая по паркету, подходит вождь.