Война. Часть 4
Шрифт:
Нарком, дождавшись, когда дверь за генералом закрылась, продолжает:
– Я бы рекомендовал командованию флотом заменить командующего ВВС. Товарищ Кузнецов, как у вас продвигаются дела со 'Сванетией' и 'Авиатором'?
– Ещё не успел, товарищ нарком, полностью ознакомиться с корабельным и судовым составом,- командующий флота поворачивает голову в сторону начальника штаба.
– Позвольте мне?- Быстро реагирует тот.- Все работы по установке трамплина на 'Авиаторе' завершены, из лучших лётчиков на базе 8-го истребительного полка 62 бригады сформирована отдельная эскадрилья из 18-и И-16-х, на прошлой неделе начались тренировки лётчиков по отработке взлёта с авиаматки. На 'Сванетии' идут испытания катапульт и 60-метровых направляющих для
– Я это к чему спрашиваю,- оживляется Петров,- ведь расстояние по прямой от Констанцы до Измаила всего около 140 километров. Если истребители стартуют с 'Авиатора' неподалёку от Констанцы, а возвращаться будут на аэродром у Измаила, то, по крайней мере, в первые часы высадки десанта можно будет организовать истребительное прикрытие. А точными ракетными ударами по аэродромам береговым и зенитным батареям дать целеуказание нашим бомбардировщикам. Хотя для морского старта, как я понимаю, волнение должно быть не выше 2-х баллов. Какой прогноз дают метеорологи на 20-е число?
– Штиль, товарищ нарком,- улыбается Елисеев,- видимость миллион на миллион, температура до 25 градусов. С юга на север со стороны Средиземного моря ползёт антициклон.
– Хороший знак, погода нам помогает. Но для верности с Балтфлота я дальне истребительный полк я всё-таки переброшу, германцы ведь могут тоже усилить свою истребительную авиацию, к тому же нам десант надо с воздуха прикрывать. Ещё об одном хочу сказать, со мной в самолёте прилетел представитель Главного военно-санитарного управления. Он будет инструктировать представителей медслужбы флота по применению новейшего препарата 'фенамина', который отлично противодействует усталости. Как показали испытания препарата, принятие одной-двух таблеток 'фенамина' обеспечивает высокую работо- и боеспособность бойца в продолжение 24-36 часов.
* * *
– Владимир Георгиевич, скоро полдень,- шепчет Бережков, наклонившись к уху постпреда,- согласно дипломатического эткета мы не можем столько времени ожидать аудиенции министра иностранных дел принимающей стороны.
– Будем ждать сколько потребуется,- недовольно сквозь зубы цедит Деканозов,- не до этикета сейчас.
Первый секретарь полпредства, недовольно засопев, откидывается на спинку скрипучего кожаного дивана и начинае снова с недовольным видом разглядывать лепнину на потолке высокого старинного зала.
– Господа, прошу прощению за ожидание,- в кабинет врывается возбуждённый Риббентроп и быстрым нервным шагом подходит к сидящим у стены дипломатам,- я только что вернулся от фюрера. Прошу вас к столу...
– Господин министр,- начинает постпред, едва коснувшись сиденья кресла,- позвольте мне изложить заявление советского в связи с задержанием двух...
– Фюрер поручил мне передать советскому правительству,- повышает голос Риббентроп, не дослушав перевод Бережкова и оставаясь стоять,- что германское правительство располагает достоверными данными об усиленной концентрации советских войск на германской границе. Советские военнослужащие постоянно нарушают границу, вторгаясь на германскую территорию. Создавшуюся ситуацию германское правительство рассматривает как угрозу для Германии в момент, когда она ведёт не на жизнь, а на смерть войну с англосаксами. Всё это расценивается германским правительством как намерение Советского союза нанести удар в спину немецкому народу. Терпение фюрера на исходе, вся ответственность за дальнейшей обострение ситуации ляжет на плечи советской стороны. Аудиенция закончена, меморандум с подробным изложением заявления германского правительства вы сможете получить у моему секретарю, ему же передадите свою ноту.
– Николай, останови машину,- Деканозов кладёт руку на плечо водителю, когда посольский лимузин отъезжает с десяток метров от парадного подъезда министерства на Фридрихштрассе, где суетятся фотокорреспонденты, кинооператоры и журналисты.
– Господин посол,- тут же с их стороны по-русски
– Нас безосновательно обвиняют в обострении ситуации на советско-германской границе. Нам объявлен ультиматум.- Деканозов пренебрежительно взмахивает картонной папкой с орлом, держащим в когтях свастику. Со стороны тротуара доносится треск затворов фотокамер.
– Товарищ постпред, а зачем вы...,- ошеломлённый Бережков с испугом смотрит на невозмутимое лицо Деканозова.
– А что тут вам не понятно?- Раздражённо замечает тот.- Германцы грозят нам войной, об этом как можно скорее должен узнать весь мир.
Глава 12.
Москва, Кремль,
Кабинет Чаганова.
17 мая 1941 года, 18:00.
– ... Да я всё это понимаю, Алексей,- досадливо машет рукой Киров, напряжённо глядя на меня,- Гитлер готовится напасть на нас, наша разведка подтверждает переброску германских войск к границе, но зачем нам выходить из своих укрепрайонов и атаковать врага? Разве нам не легче обороняться, укрывшись за бетоном, чем наступать в чистом поле?
– Военная наука говорит что не легче, Сергей Миронович,- мягко отвечаю я, не отводя в сторону свой взгляд,- отдав врагу инициативу и позволив ему расположить свои войска как он хочет, мы попадаем в трудную ситуацию. Нам для того, чтобы победить, всё равно затем придётся бороться за инициативу...
– Но мы же знаем где он ударит, он обломает зубы о нашу оборону.
– Знаем, Сергей Миронович, но, как говорится, план живёт до первого выстрела, встретив упорное сопротивление в каком-то месте, враг может изменить направление удара и...
– Вот что я тебе скажу,- Киров со вздохом откидывает на спинку стула,- я долгие годы, начиная с 20-х годов, был членом Совета Труда и Обороны, потом Комитета Обороны, часто присутствовал на заседаниях Военного Совета. На них мы ежегодно обсуждали итоги боевой подготовки округов, объединений и соединений, родов войск и категорий комсостава Красной армии, итоги инспекторских поездок. Я, конечно, никакой не специалист в военных вопросах, но подметил в этих обсуждениях нечто общее: из года в год, в отчётах повторяются одни и те же нелицеприятные оценки командиров и начальников штабов всех уровней. Может быть, лишь в самое последнее время ситуация стала улучшаться и то в основном с высшим командным составом: вместо повального - 'не умеют', 'не принимают', 'не проявляют', 'пренебрежительно относятся', приходят на смену другие определения - 'иногда не проявляют', 'не всегда умеют', 'недостаточно внимательно относятся'. Алексей, ты уверен, что с таким командованием наша армия выстоит против всей Европы? А если выдюжим и победим, то не станет ли эта победа пирровой?
– В прошлом тоже воевали со всей Европой..., 'нашествие двунадесяти языков' выдержали, сейчас же, Сергей Миронович, - тем более: победим и всё разрушенное восстановим. А насчёт командования... сложный вопрос, но, думаю, военные всё правильно делают: на апрельских играх наше наступление Генштаб, как говорится, командирам и начальникам вплоть до дивизии всё разжевал и в рот положил, причём, насколько я знаю, ситуации разыгрывались в нескольких вариантах. Дивизионное начальство к середине мая завершило полковые штабные учения. Считаю, что на данный момент сделано всё возможное, чтобы предусмотреть любые неожиданности, с которыми может столкнуться командир, но, конечно, нет никакой гарантии, что их не будет. Дальнейшая учёба будет проходить уже на поле боя, а экзаменовать нашу армию противник. Есть так же надежда, что учёба эта будет проходить значительно быстрее, чем в мирное время. Ну а в вооружении мы германцам не только не уступаем, но кое в чём и превосходим. Нам есть чем удивить германцев в техническом плане, а как говорил Суворов: удивить - значит победить.