Война
Шрифт:
Остальные силы атакующих жадны и безбашенны. От сияния распустившихся портальных арок стало светло как днем. Бойцы тыловых служб муравьями повисли на тяжелой технике и под разноголосый мат тащили ее на свою территорию. Счет отдавленных ног и перебитых пальцев шел на десятки.
Сто двадцать секунд.
Кольцо внешнего охранения уже рубилось всерьез, медленно пятясь назад и по бросовому курсу меняя кровь на время. Бочка густой венозной юшки за каждую секунду, подаренную темным мародерам. Много это или
А вот как посмотреть…
Древние маготехнические конструкции для метания тяжелых предметов и убийства себе подобных стоили от десяти до ста тысяч за единицу. В среднем — порядка пятидесяти. Плюс боеприпасы, расходники, энчанты и обученная команда с нечастыми скиллами.
Весомо, но не критично. Однако стоило эту цифру умножить на триста — и сумма в полтора миллиона долларов становится достаточно солидной, чтобы кто-то полез в петлю или надолго присел, задумчиво разглядывая небо в крупную ржавую клетку.
Двести секунд.
Внешнее охранение втоптали в грязь. Разъярённая стотысячная толпа обрушилась на жидкий заслон, словно цунами на песочный замок. В бурном людском потоке еще чудом сражалась сотня былинных богатырей под божественным допингом «Наше дело правое».
Вера творила чудеса — каждый удар был смертелен, враги валились как колосья под ноги жнецу. Однако прорванную плотину задницей не заткнуть — противник стремительно рвался вперед, игнорируя кровавые пенные буруны на редких встречных преградах.
Парк осадных машин пылал ослепительным пламенем алхимического термита. Кислород стремительно выгорал, ветер метался в безумной пляске, тягая за собой черные клубы дыма.
Закопчённые фигуры, семафорящие тлеющей экипировкой, закидывали в порталы последние трофеи третьей очереди — связки копий для стрелометов, бочки земляного масла, бухты тросов и расходников.
Испуганно кричали лошади с горящими гривами, с трудом пробивающиеся сквозь напор встречного ветра в портальную арку Фритауна.
Смеялись, сгорая, горячие итальянские парни, находившие забавным сражаться в лепестках огня. Из далекого астрала подслеповато жмурили глаза древние ифриты, с недоумением разглядывая незнакомую родню.
Слаженно матерились гномы в раскаленной броне, разбирая и по частям проталкивая в портал «Большую Берту» — требушет исполинских размеров, сделанный по индивидуальному заказу безумным мастером-гигантоманом.
Я следил за происходящим с высоты костяной стены, и тревога волной нарастала в моей душе. Операция удалась, бесспорно! Однако я недооценил, с какой яростью враг отреагирует на удар по карману.
Неумолимо поглощая метры разделяющего нас пространства, на крепость накатывалась стотысячная армия светляков…
Глава 2
Счетчик оперативных сил тлел жалким трехзначным числом. Большинство
Диверсия в парке осадной техники была нашим пиковым усилием, на грани возможного. С надрывом, хрустом рвущихся мышц, привлечением всех временных союзников, активацией бафов «последней надежды» и массовым сливом абилок.
После такого напряжения откат неизбежен.
Не меньше тридцати тысяч могил превратили пространство перед крепостью в труднопроходимую засеку. Среди множества покосившихся надгробий пятая часть — наша.
Геймдизайнеры подыгрывали антуражу — тоскливо каркало обожравшееся воронье, хмурилось тучами небо, невесть откуда взявшиеся приблудные псы дрались за подозрительного вида кости…
Прогуливаясь по рукотворному кладбищу, можно было с легкостью восстановить картину противостояния.
Вот славянские письмена на граните, а вокруг — десяток разноязычных плит. В основном привычные символы латинского алфавита, с редкими вкраплениями экзотики — грузинская вязь, галичанский суржик, рубленая готика прибалтов…
Невдалеке пара покосившихся надгробий, слившихся тыльными сторонами в единый мемориал и даже сейчас старающихся прикрыть друг другу спину. Русский морячок из кронштадтского клана «Морфлот» и украинский побратим из одесских «Чёрных Бушлатов».
Парни бились в кругу врагов, не беспокоясь за спину, ведь ее прикрывал друг. И даже когда один из бойцов погиб — его могильная плита по-прежнему давила на лопатки второго, надежным панцирем прикрывая тылы.
Вот размазанное кольцо внешнего охранения — надгробия достойны славы своих владельцев. Камни исклеваны стрелами, испещрены засечками клинков и пятнами ударов боевых молотов. Разрушить могилу нельзя, но надругаться — легко, хватило бы сомнительных моральных качеств.
Рядом безмолвным памятником возвышается стометровый каменный вал из надгробных плит поверженных Светляков.
Наши парни рубились до последнего, намереваясь ошеломить противника и нанести ему удар такой силы, дабы серьезно отодвинуть время повторного штурма. Предполагалось, что единовременные потери в двадцать-тридцать тысяч бойцов отправят противника в нокдаун и остудят наиболее горячие головы.
Не получилось…
Задние ряды просто не видели, как избивают передних, оказались лишены возможности впечатлиться кровавой кашей драки на уничтожение и теперь отважно втаптывали в грязь могильные камни и тела оступившихся товарищей.
Моя же армия резервов не имела. Воскресшие бойцы торопливо натягивали второсортные запасные комплекты, морщились при виде казенного добра из распахнутых клановых складов либо вовсе задумчиво сидели в одном исподнем, глубоко затягиваясь сигаретой и ожидая действий эвакуационной команды.