Война

Решетников Александр Валерьевич

* * *

– Ой, вы кочи, тюменские кочи, только море и небо вокруг...
– пел пьяненький Даниил на пару с Иваном.

Друзья сидели рядышком и, обняв друг друга за плечи, раскачивались в такт песне. Гуляли, как всегда в ресторане у Лапина. Муравьёв, навестив обрадовавшуюся жену и пятимесячного Афанасия, вынужден был вскоре покинуть дом, чтобы встретиться с друзьями и поведать о своей экспедиции на юг страны. Приехавших с ним полоняников из-под Очакова разместили в старых деревянных солдатских казармах, которые держали специально для таких случаев. А тюменский гарнизон уже несколько лет, как имел обнесённое забором кирпичное трёхэтажное здание, построенное по типу казарм XXI века. Во внутреннем дворе казармы были и плац, и столовая, и спортивный городок, и мастерские. В самом здании при случае могло разместиться до пятисот человек. Многие офицеры, чтобы не тратить деньги на проживание в городе, жили

здесь же, тем более, что отдельные комнаты имелись. Полковник Беклемишев, глядя на заботу городского главы о военных, стал его ярым поклонником и другом. Добиться такого дружелюбия было достаточно легко, потому что все деньги, выделяемые государством на тюменский гарнизон, так или иначе оседали в "Приюте", который снабжал защитников Родины всем самым лучшим и необходимым. Так что солдаты теперь были не чета тем, что встретили тринадцать лет назад шестёрку самозванцев у ворот Тюмени. Да и самих ворот уже давно не было, как и стен - снесли за ненадобностью. Кстати, Лапин тоже внёс свою лепту в жизнь военных. Подмяв под себя почти всю городскую ресторацию, он открыл четыре спорт бара. Солдаты, которые находились в увольнении, могли здесь не только покушать и попить пиво, но и поиграть в боулинг и пострелять в тире из духового ружья. Благо производство таких ружей было налажено, правда - в весьма скромном количестве. А ещё в каждом из четырёх спорт баров имелся ринг, где по субботам и праздникам проходили кулачные бои. На это зрелище приходили посмотреть не только солдаты, но и офицеры. Да и местные жители охотно шли сюда. Здесь можно было делать ставки, а при желании и самому принять участие. Бои проходили по правилам бокса, а участники должны были обязательно одевать боксёрские перчатки, шлемы и вставлять для защиты зубов капу. Откуда же взялись боксёры? А взялись они из "Дворца спорта", который построили рядом со стадионом. Пока в нём действовали только три секции: бокс, гимнастика и фехтование. Зимой сюда охотно шли те, кто летом занимался греблей на байдарках. Корпорация "Приют" активно продвигала спорт в народные массы. Даже для женщин в недавно построенном "Доме мод" оборудовали зал для танцев, тем более глава города сам отлично танцевал. А ещё с некоторых пор организаторы "Приюта" отошли от подготовки будущих СБК. Эту функцию кроме китайских монахов, выполняли хорошо подготовленные инструктора, многие из которых достойно проявили себя в реальных делах. Организаторы "Приюта" только вели контроль, были наблюдателями на экзаменах и собирали картотеку на каждого своего подчинённого, стараясь держаться в тени. Многие СБК даже и не догадывались, чьи приказы они выполняют на самом деле. К себе друзья приблизили только самых проверенных людей, которые, кстати, не всегда являлись сотрудниками безопасности корпорации. У Ивана это была жена, которая в нём души не чаяла, а ещё Кузьма и Макар. Если на этих двоих смотреть с государственной точки зрения, то первый в государстве Лапина возглавлял разведку, а второй - армию. Не смотря на то, что оба хорошо знали Агеева и относились к нему с уважением, хозяином для них был только Иван. У Агеева таким человеком был Рустам. Жену Марсель с некоторых пор тоже стал приближать к себе, открыв ей самую малую часть секретов. Но даже эту малую часть она смогла переварить с большим трудом. Поэтому Агеев не торопился. Муравьёв, кроме своей жены, доверял пятёрке водолазов, которые были с ним в Кинбурне, и двум СБК, оставленных им управлять заводом и магазином в Херсоне. Все эти люди прошли проверки, которые устраивал Агеев, испытывая на верность людей служащих им. Как это ни печально, но за то время, как открылась школа по подготовке СБК, троих пришлось ликвидировать, потому что люди стали вести свою собственную игру, посчитав себя всесильными. А вот доверенные Маллера прошли проверку. Все являлись СБК, и у всех обнаружился талант к рисованию. И были они для Артура и охраной, и разведкой, и учениками. Несмотря на то, что жену Маллер очень любил, но от тайн держал подальше, как и Казанцев, который своей жене вообще не доверял из-за её излишней болтливости и недалёкого ума. Да и не было у воеводы близких людей, кроме тех, с кем он попал в другое время. Они его и защищали, и берегли. Зато приятелей у Казанцева было больше всех. Вся Тюмень на него молилась Богу. А как же было не молиться? Он построил красивую ратушу, благоустроенную казарму, увлекательный "Дворец спорта", великолепный "Дом моды", замечательный парк с аттракционами, просторную и удобную пристань, отличные и широкие дороги, хорошую больницу, престижный университет и шикарный Гостиный Двор, куда отовсюду стекались купцы... Полицейское управление и тюрьму приписывали Агееву. В принципе так оно и было. Но если здание полицейского управления стояло недалеко от ратуши и имело весьма симпатичный вид, то тюрьма, обнесённая высоким забором и колючей проволокой, находилась за городом. Туда вела отдельная дорога, чтобы ссыльные каторжане своим видом не смущали городское население, направляясь в места не столь отдалённые. Штат сотрудников у Агеева заметно вырос. В его подчинении теперь имелся начальник тюрьмы, взвод охраны и десяток надзирателей. И, наконец, Кощеев... Хотя Кощеев был сам по себе, но с недавних пор обзавёлся женой.

КАК ИГНАТ ЖЕНИЛСЯ.

– Эй, цыган,

ты, что ли кузнецом будешь?
– спросил Кощеев, зайдя в кузню, чтобы заказать себе два новых ножа.

– Я не цыган, я - рома, - ответил здоровый смуглый мужик, одетый как кузнец.

– Ну, Рома, так Рома, - легко согласился Игнат.

Тут в кузню вошла кареглазая девушка лет семнадцати и бросила любопытный взгляд на Кощеева. Посмотрела всего мгновение и отвернулась. Она отвернулась, а Игнат потёк, как восковая свеча, стоящая возле жаркого костра. Девушка между тем обратилась к кузнецу, который оказался её отцом, с какой-то просьбой и, получив согласие, удалилась.

– Не боишься отпускать её одну?
– спросил Кощеев, - украсть могут.

– Ты что ли её украсть собрался?
– усмехнулся рома.

– А хоть бы и я!
– начал хорохориться Игнат.

– Ну-ну, - продолжал усмехаться кузнец.

– Украду и женюсь!
– неожиданно для самого себя выпалил Кощеев.

– Договорились!
– ответил вдруг рома, - украдёшь - она твоя. А теперь говори, зачем пришёл?

В особняк Кощеев пришёл в расстроенных чувствах.

– Ты чего это сам не свой?
– заметил странное поведение своего кореша Лапин.

– Ножи ходил заказывать.

– И что, заказал?

– Заказал.

– И в чём проблема?

– Думаю, как их забрать даром.

– Каким - даром, Игнат? Совсем что ли крыша поехала?

– Ага, поехала...

– А ну, давай рассказывай, что случилось?
– строго потребовал Лапин.

И поведал Игнат своему другу о девице и о том, что если он её украдёт, то сможет жениться на ней. А в качестве приданного за неё получит два самых лучших ножа.

– Во дела!
– почесал Иван затылок, услышав рассказ друга, - и как ты собрался её похищать?

– Да, хрен его знает, - сплюнул в сердцах Игнат, - во дворе кобель злой сидит, на улице в окружении подружек ходит. Цыгане они. Поют там, танцуют. А отец - кузнец. Первый раз слышу о цыганах кузнецах.

– Да ты что!? Они же с лошадьми возились всегда, значит и кузнецами должны хорошими быть. Подковы сами с небес не падают, - нравоучительно произнёс Иван. А после небольшого раздумья, спросил, - значит, говоришь, поют, танцую?

– Ага.

– Пля! Мне их в Тюмень нужно! В ресторан! Публику чем-то новым надо удивлять.

– Может весь их табор украсть?
– спросил Игнат с какой-то надеждой в голосе.

– Ага, - усмехнулся Иван, - любить, так королеву, воровать, так цыганский табор! Только потом с ними хлопот не оберёшься. Договариваться нужно.

– А на счёт девушки?

– Думаю, тут хрен договоришься. Уговор-то, у вас, какой был? Такие типы словами не бросаются. Короче, нужно Рустама звать, у него голова на разные выдумки хорошо настроена...

...Первые солнечные лучи уже стучались в окна особняка, в котором в одной из комнат стоял злой Игнат и два молодых бугая, на лицах которых интеллект постеснялся ставить свои отметины.

– Вы кого, мать вашу, притащили, пеньки дубовые? Это же мужик!
– шипел на них Игнат, не решаясь громко говорить, указывая при этом на кузнеца, который лежал на кровати обмотанный одеялом и спал.

– Как нам сказали, так мы и сделали, - пробасил один из бугаёв, - Нам сказали Рому молодую принести, мы его и принесли.

– Молодую!!! Её!!!
– чуть не сошёл с ума Кощеев.

– Рома в том доме был только один, остальные три - бабы.

– Идиоты!
– Игнат обессилено сел на стул.

Тащить кузнеца обратно было уже поздно. Утренние улицы Петербурга наполнялись людьми.

Кузнецу показалось, что будто бы он слышал громкий смех. Удивившись этому, мужчина открыл глаза и увидел, что лежит в совершенно незнакомом помещении. Недалеко от того места, где он лежал, стоял стол, за которым сидели два человека. Одного из них он узнал, это был его недавний заказчик, а второго, лицо которого светилось непонятной радостью, он видел впервые.

– Где я? И как здесь очутился?
– вырвались первые пришедшие на ум слова.

– Ты уж нас прости, - ответил весёлый Лапин, стараясь придать своему лицу серьёзное выражение, - но по нашим законам трогать невесту до свадьбы жених не имеет права, - поэтому он украл тебя.

– Какой жених? Какую невесту?
– всё никак не мог понять купец, пытаясь принять сидячее положение.

– Вот жених, - и Иван показал на Игната, - а невеста - твоя дочь. Ты же сам договаривался с ним, что если он её украдёт, то...

– Поэтому он украл меня?
– спросил кузнец, после чего комната наполнилась его безудержным смехом.

Иван в это время сделал какой-то жест рукой и двое юношей внесли на подносах пару бутылок с вином и довольно аппетитную закуску.

– Не побрезгуй, - продолжил Лапин, - отведай наши угощения, да за доставленные неудобства зла не держи.

– А ты кто ж такой будешь?
– спросил, отсмеявшись рома, уже стоя разглядывая комнату, в которой находился.