Войны мертвых
Шрифт:
– Ну, велика тайна!
– усмехнулся северянин, грузно опустившись в кресло. Старая мебель едва не треснула под весом могучего воина.
– Скажи, чего вы тут надумали... Хотя, стой! Дай угадаю.
– Не гадай, у тебя плохо получается, - усмехнулась Нефертари.
– Лучше взгляни, что выудили из этого парня Стефано и Вильям.
Вальдран всмотрелся в хрустальный шар, и с каждой секундой его густые брови вздымались все выше.
– М-да-а-а, дела, - сказал он, сделав глубокий глоток.
– Если об этом прознает Сэй Фа или еще кто...
– В этом и есть вся проблема, брат, -
– Теперь все до последней дворняги знают, что мы открыто противостояли Епископату и Механистам. Самое страшное, что можно ожидать от машинопоклонников - расторжение контрактов и возмещение ущерба. Когда звенит серебро, они становятся весьма необидчивыми. Но с духовенством все не так, черт их побери! Теперь Архиепископ Веве, где бы он ни прятался, возьмется за нас с полной силой. Стефано, Вильям, вы так и не нашли, где прячется этот выродок?
– Нет, брат, - ответили "близнецы", перестав кружить по комнате.
– Какого бы Бога он ни призвал себе в помощь, его невозможно найти.
– Ситуация выходит из под контроля, брат, - сказала Нефертари.
– Вальдран, будь добр, угости прекрасную даму своим чудесным напитком.
Архимаг, не говоря ни слова, зашвырнул в волшебницу самой большой флягой. Нефертари словно ждала этого щедрого жеста и не меняя выражения лица поймала сосуд возле своего носа. Учтиво кивнула северянину, тот улыбнулся в ответ.
– Что же, тебе повезло, красавчик, - сказала волшебница, повернувшись к Бральди, - у нас, как и у тебя, совершенно нет выбора.
– Скрутив металлическую крышку, волшебница приложила губы к горлышку и сделала глоток. Вальдран замер, ожидая ее реакции. Нефертари продолжала пить, как ни в чем не бывало.
– Редкостная дрянь, Вальдран. Из чего ты ее гонишь?
– Секрет мастера.
– Волшебник не скрывал своего разочарования и просто продолжил свое нехитрое занятие.
– Если я правильно поняла нашего уважаемого Молоха, - продолжила колдунья, - у нас есть одна дорога - каким-то образом протащить тебя в Ашеран и ждать, пока случится чудо.
– А это так трудно?
– усмехнулся Бральди. Ангус неодобрительно посмотрел на своего хозяина, но сразу поник под властью кровавых пут.
– Труднее, чем кажется, - сказал Молох.
– Дикие земли - сами по себе не хороши для жизни, но таких мест, как Ашеран, можно перечесть, практически, по пальцам. Напряжение Полотна в этих местах столь сильно, что любой акт Воли, произведенный там, может дать тысячи побочных эффектов.
– Например?
– Самое простое - разорвать тебя в клочья.
Бральди нечем было удивить. Если колдуны не способны колдовать, это их проблемы. Но зачем тогда нужна помощь магов, не способных ни на что?
– Но это не самое страшное, Бральди, - продолжил хозяин дома.
– Кроме неподконтрольной магии в этих землях таятся опасности гораздо страшнее привидений, химер и беспокойных духов. Мы огородили их круглосуточным дозором и стенами, но стоит хотя бы крысе прорваться наружу, и в пустоши хлынут болезни. От простых плотожоров до Могильной чумы.
– Ты говоришь, что не можете доставить меня туда, - начал вампир, - и если я туда пойду, то обязательно сгнию за стеной, либо меня застрелят с ближайшей
– К сожалению, - согласился Молох.
– Если вы решитесь пройти за стену, никто из нас не будет в силах вам помочь. И никто не может обещать вам безопасной дороги назад. Но есть один факт, который не стоит упускать из виду.
– Какой?
– Зеин никогда не ошибался.
Вампир лишь усмехнулся, достав из ножен серебряный кинжал. Гаро все же вернул его назад. Бральди посмотрел на блестящее лезвие и непринужденно принялся вычищать грязь из-под ногтей.
– Бральди, отнеситесь к этому серьезно, - заговорили "близнецы", глядя на него с двух сторон.
– Если все идет в точности с планом, который предвидел Зеин, Вам ничего не грозит.
– Говорите по одному, черт вас дери!
– прошипел вампир.
– От этой многоголосицы начинает болеть голова.
– Уж прости их, красавчик, - сказала Нефертари, - но они по-другому не умеют. Синхронное сознание.
– Мне плевать. Если я так важен для вас, будьте добры, хотя бы говорить со мной по-человечески. Терпеть не могу колдовские выходки.
Стефано и Вильям впервые за многие годы посмотрели друг другу в глаза. Они ни разу не замечали, что можно жить иначе, чем единым существом во множестве лиц, и возвращаться к прежней разобщенности им явно не хотелось.
– Знаете, Бральди, для человека, которого без сознания вытащили с поля битвы, - сказал Молох, - вы слишком неблагодарны. Я чту волю своего почившего в Вечности брата, но я не знаю, что Вы такое, и почему Зеин так тепло принял Вас в своем доме. А посему - ведите себя подобающе.
– Прошу прощения, колдун. При всем уважении к твоей щедрости, мне не по душе быть птицей в золотой клетке. Особенно, когда меня тянут туда, где моей шкуре угрожает неминуемая гибель.
– Милый мой, ты меня вообще слушаешь?
– рассмеялась Нефертари. Зелье северянина уже дало ей в голову, и ее лицо исказилось в нарочито счастливой улыбке.
– У тебя нет выбора! Может, когда-нибудь, где-то там ты мог бы просто очнуться, перебить кучу народу и занять пост при щедром Архимаге, или сбежать в пустоши, куда тебя все время так тянет. Но ты проснулся в весьма непростое время. И оно противно не только тебе! Думаешь, это приятно, когда ни с того, ни с сего в твоих землях объявляется неведомая тварь, вызывающая Прорывы, за которой гоняется вся Инквизиция Белендара? Когда твой замок разрушают чертовы драконы? Когда ты отдаешь свою жизнь навстречу переменам, просто потому, что у тебя нет иного выбора?
– Нефри, тебе уже хватит, - сказал Вальдран.
Волшебник поднял руку и фляга, расплескав содержимое на платье колдуньи, полетела к северянину. Но Нефертари не обратила внимания на испорченное одеяние, зато с яростью пумы вырвала из-под власти мага хмельной сосуд.
– Не смей отбирать у меня хмель, свинорылый ублюдок!
– вскрикнула она.
– И ты не смей меня затыкать, Молох! Пусть этот гад услышит правду! Пусть поймет, что не на нем одном Боги отыгрались!
Опорожнив флягу и кинув ей в Вальдрана, Нефертари бросилась к Бральди, вцепившись перстнями-когтями в подлокотники его кресла.