Войны Миллигана
Шрифт:
Этот толстяк раздражал его.
После трех недель в Лиме, где его насильно пичкали стелазином и амитриптилином, чтобы он стал зомби, вроде мистера Браксо, а «лучший психиатр» спрашивает у него, почему его сюда перевели!
На мгновение Аллен представил, как послушно положит лекарство в карман, но вдруг ему в голову пришла идея, как можно выбраться из этой неприятной ситуации.
В конце концов, что ему терять? Главный врач Лимы Линднер сделал все возможное, чтобы запереть его здесь до конца дней.
— Я уехал из Афинского центра, —
Милки захихикал так, что складки на его лице затряслись.
— На самом деле, мистер Миллиган, я понятия не имею, почему вас сюда отправили, и мне плевать на эти россказни о ваших множественных личностях. По долгу службы, я должен узнать, ответственны ли вы за совершенные преступления, а также представляете ли вы опасность для себя и других.
Аллен кивнул.
Улыбка исчезла с лица доктора Милки.
— Позвольте мне задать вам несколько вопросов. Какое сегодня число?
— 30 октября 1979 года.
— Назовите пять президентов США в XX веке.
— Картер, Форд, Никсон, Кеннеди, Эйзенхауэр.
— Назовите как можно быстрее столицу Греции, — бросил вызов Милки.
— Афины, — немедленно ответил Аллен, и тут же спросил: — Назовите столицу Индии, доктор.
— Нью-Дели, — ответил Милки. — Могу похвастаться, что хорошо знаю географию. Назовите столицу Кубы.
— Гавана. Я тоже хорошо ее знаю, доктор. Столица Канады?
— Оттава. Пакистана?
— Исламабад. Норвегии?
— Осло, — ответил Милки. — Непала?
— Катманду, — без промедления ответил Аллен.
Еще через несколько таких обоюдных вопросов Аллену удалось заткнуть лучшего психиатра США и за их пределами с помощью столицы Замбии.
Покраснев из-за своего поражения, толстый психиатр заявил:
— Хорошо, мистер Миллиган, я больше не вижу необходимости продолжать этот экзамен. Не вижу ни малейшего признака психоза или недееспособности. В суде я объявлю, что вам здесь делать нечего, и вы можете вернуться в Афинский центр психического здоровья. С этого момента я отменяю прописанное вам лечение.
От радости Аллен заерзал на своем стуле. Ему и Ричарду повезло сегодня, и он до смерти хотел объявить эту новость щуплому парню.
— Все закончилось? — слабо спросил он.
— Если вы назовете мне столицу Замбии.
— Простите, доктор, но я тоже ее не знаю, — признался Аллен, и направился к двери с улыбкой до ушей, радуясь, что ему удалось обмануть психиатра.
— Похоже, вы поймали меня с помощью моей же ловушки, — сказал Милки.
Аллен повернулся к нему.
— Ну, вы же знаете жизнь, доктор. Иногда мы выигрываем, иногда проигрываем…
— Мне жаль портить вам удовольствие, господин Миллиган, но столица Замбии - это Лусака.
Растерянный, Аллен вернулся в свою комнату.
И все же он был доволен исходом
Адвокаты будут рады узнать о том, что доктор Милки написал в его досье. Он позвонил Алану Голдсберри, напомнить, чтобы для Милки подготовили повестку в суд в качестве свидетеля на следующее слушание комиссии по пересмотру его дела.
Показать Милки, что Аллен тоже кое-что знает о мире, оказалось действенным. Это заслуживало хорошего тоста. Кажется, настало время серьезно подумать о том, чтобы сделать самогонную настойку…
Сначала отмена стелазина вызвала у Аллена сильную усталость и бессонницу. Но когда его организм начал избавляться от лекарства, он впервые за последние недели почувствовал себя живым. Чувства его снова наполнились теми деталями, которые отобрал стелазин.
Разумеется, Аллен знал, что уже третий день идет дождь, но только этим утром он услышал шум капель, которые барабанили по окнам. Пораженный, он посмотрел в окно и увидел дождь, капающий позади решеток и колючей проволоки. Эта успокаивающая картина завораживала его. Воздух, который проникал сквозь разболтанные петли окна, пах свежестью и чистотой. Аллену казалось, что он, наконец, вернулся к жизни.
Впервые со дня своего отъезда из Афин он почувствовал себя реальным, настоящим, живым.
Причесав волосы, Аллен покинул свою камеру, вооружившись куском мыла, зубной щеткой и полотенцем, чтобы привести себя в порядок перед завтраком. Когда он вошел в умывальную, то услышал голос Бобби, приказывающий Ричарду помыть себе за ушами.
— Доброго вам дня, господа! — бросил им Аллен.
Бобби протянул ему одну из бритв, которые передавали по цепочке.
— Держи, эта совсем новая. Лучше воспользоваться ей одним из первых, пока надзиратели не начали брить зомби. Они же используют каждое лезвие раз двадцать, а то и больше.
— Послушай-ка, у меня есть план, — объявил Аллен.
— Как сбежать?!
— Не-ет! Как состряпать пойло, достойное своего названия.
Бобби осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что их никто не слышит.
— Чем мы можем помочь?
— Сначала надо собрать все ингредиенты. Начнем с хлеба. Возьми его за завтраком столько, сколько сможешь, и принеси в корпус.
— Хлеб? Зачем нам хлеб?
— Затем, что в нем содержатся дрожжи, друг мой, которые нужны для брожения. Смешаем хлеб с фруктовым соком и сахаром из хозчасти, и, вуаля - водка! Или, по-тюремному, бормотуха.
— К столу! Построиться в ряды! — зычный крик надзирателя разносился по коридорам.
Ряды заключенных тянулись вдоль трехсотметрового тоннеля, загроможденного шипящими трубами канализационной системы.
В столовой было семьдесят пять столов, каждый на четырех человек, со стульями, прикрученными к полу железными штырями.
Специальные паровые обогреватели для пищи не давали ей остыть. Располневшие пожилые официантки раздавали пластиковые подносы заключенным. Ложки были единственными разрешенными столовыми приборами.