Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв.

Тарас Анатолий Ефимович

«Бояре-изменники хотели сдать Ивана польскому королю, а на престол посадить князя Владимира Старицкого или даже отдать страну польскому королю».

Всемирная история, том ГУ. М., 1958, с. 492

Практически все современные русские националисты солидарны с подобными оценками. Правильно написал А.М. Буровский:

«Ведь осудить сделанное Иваном — значит осудить Русскую Азию и считать скверным то, что она сожрала Русскую Европу».

ИЗБРАНИЕ СИГИЗМУНДА III КОРОЛЕМ РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ (1587

г.)

После подписания Ям-Запольного перемирия (6 января 1582 г.) король Речи Посполитой Стефан Баторий, вместе со своим верным сподвижником, канцлером Яном Замойским, строил планы двух новых больших войн.

Во-первых, с Крымом. Во-вторых, после этого, с Москвой, чтобы вернуть Смоленск, присоединить Псков и Новгород. Но могущественные польские и литвинские магнаты вовсе не желали воевать. Неудача под Псковом сильно умерила их пыл. К тому же они вполне резонно опасались, что победа короля над крымцами и московитами значительно усилит его власть.

«Партию мира» возглавил магнат Зборовский; «партию войны» — Замойский. Вместо дружной подготовки к новым большим походам, почти вся Республика разделилась на два лагеря — За-мойского и Зборовского. Дело иногда доходило до вооруженных стычек между их представителями.

ДьякЛука Новосильцев, ехавший в 1584 году из Москвы ко двору немецкого императора через Литву и Польшу сообщил, напри-

мер, о своей беседе с польским архиепископом, примасом Карн-ковским. Тот сказал ему за обедом:

«И мы, и послы /выбранные в сейм/ со всех уездов королю отказали, что с земель своих поборов не дадим, на что рать нанимать, а захочешь с государем Московским воеваться идти, нанимай ратных людей на свои деньги, и уговорили короля мириться».

Учитывая мощное противодействие своим планам, Баторий после восшествия на престол царя Федора Ивановича (правил в 1584—1598 гг.} послал в Москву весной 1584 года посла — князя Льва Сапегу — договариваться о «вечном мире».¹²⁴ С целью оказания давлениятга московские власти тот заявил, будто бы турецкий султан Мурад III (правил в 1574— 1595 гг.) собирается в скором времени воевать с Москвой и что Речь Посполитая может присоединиться к туркам, если царь Федор не удовлетворит требования короля Стефана. Из этого пассажа следовал вывод, что против мощного двойного удара Москва не устоит.

Король Стефан предложил следующие условия «вечного мира» с Москвой: а) передачу Речи Посполитой городов Псков и Новгород с окрестностями, а также возврат Смоленска и Северской земли; б) возвращение всех пленных литвинов и поляков без всякого выкупа; в) возвращение московских пленников за выкуп в размере 120 тысяч золотых'.

В ответ на это, «царский шурин и правитель» Борис Годунов приказал (от имени царя Федора) отпустить всех пленных литвинов и поляков без выкупа. Что же касается пленных московитов, то он велел передать королю, что решение их участи оставляет на его волю. Войны на два фронта в Москве, естественно, весьма опасались. Тем не менее, бояре дали Сапеге вполне достойный ответ:

«Москва теперь не старая, и на Москве молодых таких много, что хотят биться и мирное

постановление разорвать; да что прибыли, что с обеих сторон кровь христианская разливаться станет».

Баторий, однако, пленников не отпустил. Вместо них осенью того же 1584 года в Москву приехал другой посол, православный литвинский князь Михаил Гарабурда. Успеха в переговорах о «вечном мире» он тоже не достиг, но продлил Ям-Запольное перемирие до конца 1599 года (так свидетельствует Баркулабовская летопись). Вернувшись в Литву, князь вскоре после этого умер.

Король Стефан не оставлял надежд на то, что в скором будущем ему все же удастся отвоевать у Москвы смоленские, северские, псковские и новгородские земли. Но пока он строил воинственные планы и занимался реорганизацией армии, у него резко ухудшилось здоровье — открылись старые раны на ногах. Лечение не дало результатов, 4 декабря 1586 года (14 по новому стилю) Стефан Баторий умер в своем замке в Гродно на 54-м году жизни.¹²⁵ Его похоронили в Кракове. Разумеется, в связи с этим о новых войнах канцлеру Замойскому и другим сподвижникам короля пришлось забыть.

20 декабря известие о смерти Батория дошло до Москвы. Недавний опыт наглядно показал, что личность короля Речи Посполи-той имеет очень важное значение для Москвы. Там опасались избрания новым королем наследного шведского принца Сигизмун-да, сына короля Иоанна (Юхана) Третьего и Екатерины Ягеллон, сестры покойного короля Сигизмунда II Августа. После смерти отца он должен был получить еще и шведский престол. Тогда он соединил бы в своем лице сразу двух противников Москвы — Речь Посполитую и Швецию.

Поэтому «правитель» Борис Годунов решил выставить кандидатуру царя Федора Ивановича (1557— 1598) на выборном сейме и активно участвовать в избирательной кампании.

Между тем бескоролевье в Республике ознаменовалось крайне жестким противостоянием партий Замойскогр и Зборовского. Первые хотели избрать королем упомянутого шведского принца Сигизмунда. Вторые — эрцгерцога Максимилиана Австрийского, родного брата германского императора Рудольфа.

Обеттртии расположились военными лагерями возле Варшавы, на левом берегу Вислы, готовые, в случае необходимости, поддер-

жать своих кандидатов с оружием в руках. Одновременно на правом берегу расположилась о тдельным станом еще и третья партия — Литовская, выставившая кандидатуру царя Федора.

Сигизмунд III Ваза.

Худ.

/’.

Совтман, XVII иск

На избирательный сейм в Варшаву из Москвы выехало посольство: боярин Степан Васильевич Годунов, князь Федор Михайлович Троекуров, дьяки Василий Яковлевич Щелкалов и Дружина Пантелеевич Петелин. Они привезли царскую грамоту, где было сказано: