Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв.
Шрифт:
«Ты, Михаила цГеин, из Москвы еще на государеву службу не пошед, как был у государя на отпуске у руки, вычитал ему прежние свои службы с большою гордостью, говорил, будто твои и прежние многие службы были к нему государю перед всею твоею братьею боярами, будто твоя братья бояре, вто время как ты служил, многие запечью сидели и сыскать их было нельзя, и поносил всю свою братью перед государем с большою укоризною, по службе и по отечеству никого себе сверстников не поставил.
Государь, жалуя и щадя тебя для своего государева
Эта цитата из труда С М . Соловьева ярко характеризует ненависть московских бояр к герою смоленской обороны 1609—11 гг. Далее приговор содержал упреки Шеину в неправильных действиях при осаде Смоленска и в том, что он согласился на капитуляцию. Было в нем еще одно любопытное обвинение:
«Будучи в Литве в плену, целовал ты крест прежнему литовскому королю Сигизмунду и сыну его королевичу Владиславу на всей их воле. А как ты приехал к государю в Москву, тому уже пятнадцать лет, то не объявил, что прежде литовскому королю крест целовал, содержал это крестное целование в тайне. А теперь, будучи под Смоленском, изменою своею к государю и ко всему Московскому государству, а литовскому королю исполняя свое крестное целование, во всем ему радел и добра хотел, а государю изменял».
Между тем достоверных сведений о присяге Шеина королевичу Владиславу нет, зато хорошо известно, что все московские бояре и их окружение (блюм числе Михаил Романов), кроме князя
Д.М. Пожарского, в свое время действительно целовали крест королевичу.
Заодно с Шейным отрубили голову второму воеводе Измайлову. Князей Семена Прозоровского и Михаила Белосельского сослали в Сибирь, их семьи выслали из Москвы, имения забрали в казну. В приговоре было сказано, что их не казнят лишь потому, что ратники свидетельствовали об усердной службе Прозоровского и о болезни Белосельского.
Ивана Шеина, виновного только в том, что он был сыном главного воеводы Михаила Шеина, отправили с матерью и женой в ссылку.
ПОЛЯНОВСКИЙ МИР (май 1634 г.)
Отпустив Шеина с остатками рати, Владислав двинулся ккрепо-сти Белой, расположенной в 130 верстах на северо-запад от Смоленска. Он надеялся взять ее с хода, но этот план провалился. Его войско, по словам Соловьева, «подошло под Белую полумертвое от голода и холода».
Коррль обосновался в Михайловском монастыре, в трех верстах от крепости, и послал местному воеводе предложение о капитуляции, ссылаясь на пример Шеина. Но воевода ответил, что шеин-ский пример внушает ему отвагу, а не боязнь.
Тогда Владислав приказал окружить Белую шанцами (полевыми укреплениями) и заложить мины. Увы! От взрыва мин пострадали только свои: передовых ратников так завалило землей, что их едва откопали. Стрельба из полевых орудий тоже не причинила
«Сам король половину курицы съедал за обедом, а другую половину
откладывал до ужина, другим же кусок хлеба с холодную водою был лакомством. От такой скудости начались болезни и смертность в войске».
Тем временем турецкий султан Мурад IV (правил в 1623— 1640 гг.) двинул на Речь Посполитую большую армию под командованием Аббас-паши. Владислав IV оказался в трудном положении. Ему пришлось направить в Москву предложение о переговорах.
Казалось бы, победа московского войска неизбежна. Ведь оно имело значительное численное превосходство, тогда как королевская армия в значительной мере утратила боеспособность и до нее
было «рукой подать», всего триста верст от Москвы. Но бояре с радостью приняли предложение короля о переговорах.
В марте 1634 года царь Михаил Федорович назначил князей Федора Ивановича Шереметева и Алексея Михайловича Львова великими послами и отправил на встречу с представителями короля, которых возглавлял хелминский епископ Якуб Жадник. Местом для переговоров стороны выбрали село Поляново на реке Поляновка, примерно в 20 верстах юго-западнее Вязьмы.
Переговоры, как обычно, начались с взаимных упреков. Послы Речи П»сполитой утверждали, что их король имеет законное право на московский престол, и что Москва нарушила Де-улинское перемирие, начав боевые действия до истечения срока перемирия, что было чистой правдой. Они, между прочим, сказали вот что:
«Знаем мы подлинно, что война началась от патриарха Филарета Никитича, он ее начал и вас всех благословил».
Царские же послы говорили совсем о другом. Они требовали, чтобы Владислав отказался от титула московского государя, дескать, в противном случае придется прервать переговоры:
«У нас, у всех людей великих российских государств начальное и главное дело государе кое честь оберегать, и за государя все мы до одного человека умереть готовы».
Тогда литвины и поляки, уступив в этом требовании московитам, предложили заключить «вечный мир» на тех же условиях, на каких король Казимир IV в 1449 году заключил мир с великим князем московским Василием II «Темным». А королю Владиславу, в связи с отказом от московского престола и от титула, царь Михаил должен оплатить убытки, понесенные Республикой и лично королем в эту войну, начатую Москвой вопреки перемирию. Московские послы поначалу и слышать о том не хотели:
«Мы вам отказываем, чтоб нам о таких запросах с вами вперед не говорить. Несбыточное то дело, что нам такие запросы вам давать, чего никогда не бывало и вперед не будет, за то нам, всем людям Московского государства, стоять и головы свои положить».