Войны Московской Руси с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой в XIV-XVII вв
Шрифт:
Сигизмунд I не имел сил далее вести войну, а Василий III не имел больше желания воевать. Посему им пришлось мириться. 19 сентября 1508 года в Москву прибыли королевские послы: полоцкий воевода Станислав Глебович, маршалок Ян Сапега и другие. [82] Уже 8 октября был заключен «вечный мир» (то есть бессрочный) между Московским государством и Литвой.
Согласно договору, Сигизмунд отдал Москве в «вечное владение» все завоевания Ивана III. Иначе говоря, тяжелые для Литвы условия перемирия литовского князя Александра с Иваном III стали теперь условиями «вечного мира» между Сигизмундом и Василием III.
82
Сапеги —
Однако шесть волостей, занятых московскими войсками в ходе боевых действий 1507–1508 годов, пришлось вернуть Литве. Среди этих волостей были и владения Глинских. Родственникам и сторонникам Глинского было разрешено уехать в Москву. Поскольку все владения Михаила Глинского остались в Литве, Василий III пожаловал ему два города — Малый Ярославец и Медынь (по другим сведениям — Боровск), несколько селений под Москвой.
Кроме того, оба государя обязались быть заодно против всех недругов, в том числе против «перекопского царя», крымского хана Менгли-Гирея.
Весной 1509 года (25 марта) наместники Даниил Щеня и Григорий Давыдов, а также специальный посланник, князь Иван Оболенский, от имени великого князя московского заключили в Новгороде мирный договор с Ливонией сроком на 14 лет. По нему стороны освободили пленных; возобновили прежние условия о торговле и безопасности путешественников в обеих землях.
В это время император Священной Римской империи Максимилиан I, тот самый, у которого когда-то служил Михаил Глинский, обратился к Василию III с просьбой: восстановить ганзейскую контору (представительство) в Новгороде и вернуть немецким купцам из Любека товары, несправедливо отнятые у них 15 лет назад (в 1494 году) Иваном III. Весьма любопытен и характерен ответ Василия:
«Пусть любчане и союзные с ними 72 города (ганзейского союза) шлют должное челобитье к моим Новогородским и Псковским наместникам: из дружбы к тебе велю торговать с немцами, как было прежде; но имение отняли у них за вину: его нельзя возвратить, о чем писал к тебе и мой родитель».
То есть, говоря словами баснописца Крылов, «у сильного всегда бессильный виноват».
Покорение московитами Пскова
(1510 г.)
Затем Василий III покорил древний Псков. Карамзин так характеризовал этот город-государство:
«Более шести веков Псков, основанный славянами-кривичами, имел свои гражданские уставы, любил их, не знал и не хотел знать лучших; был вторым Новым Городом, называясь его меньшим братом, ибо в начале составлял с ним одну державу и до конца — одну епархию. Подобно ему бедный в дарах природы, деятельною торговлею снискал богатство, а долговременною связию с немцами художества и вежливость; уступая ему в древней славе побед и завоеваний отдаленных, долее его хранил дух воинский, питаемый частыми бранями с Ливонским Орденом»…
Каким-то чудом эта республика не разделила ужасную судьбу Новогорода при Иване III. У нее еще сохранилось народное правление (вече) и немалая толика свободы. Но, восклицал Карамзин, «могла ли уцелеть она в системе общего самодержавия?» Пример Новгорода ужасал псковитян; тем не менее, обольщая себя наивными иллюзиями, они рассуждали следующим образом:.
«Иоанн пощадил нас: может пощадить и Василий. Мы спаслись при отце благоговением к его верховной воле: не оскорбим и сына. Гордость есть безумие для слабости. Не постоим за многое, чтобы спасти главное: то есть свободное бытие гражданское, или
По мнению Карамзина, именно такие мысли были основанием их политики. В ответ на произвол наместников великого князя, псковитяне жаловались московскому государю, боясь применить силу против самодурства его сатрапов. Так, ненавидя князя Ярослава, они снова приняли его к себе наместником: ибо этого хотел Иван, который лишь отложил до удобного случая уничтожение вольности Пскова. Но войны, внешние опасности, а может быть и старость помешали ему исполнить это намерение.
Василий III завершил дело отца: он легко нашел предлог. Псковитяне отличались значительно большей «смиренностью» в своих внутренних делах, чем буйные новогородцы, однако, как во всех феодальных республиках, тоже страдали от внутренних распрей. Еще при Иване у них произошел мятеж, в ходе которого один посадник лишился жизни, а несколько других чиновников бежали Москву. Тогда же землевладельцы вокруг Пскова отказались платить дань горожанам. Собралось вече и решило их наказать. В качестве обоснования была найдена в архиве древняя уставная грамота, свидетельствовавшая, что они всегда считались данниками города. Узнав об этих событиях, Иван обвинил псковитян в самовольстве, им с трудом удалось смягчить его гнев молением и дарами.
Василий назначил своим наместником в Пскове князя Ивана Михайловича Репню-Оболенского. Получив соответствующие инструкции, он повел хитрую политику: с одной стороны, раздувал вражду между «старшими» и «младшими» горожанами; с другой — жаловался великому князю на их строптивость, особенно на посадников и дьяков, которые будто бы ущемляли его права и вмешивались в его судопроизводство. Для Василия этого оказалось достаточно.
Осенью 1509 года он поехал в Новгород вместе со своим младшим братом Андреем, с касимовским «царем» Летифом, коломенским епископом Митрофаном, знатными боярами и детьми боярскими. Цель его путешествия не знал никто. Везде народ приветливо встречал государя: он ехал медленно и с величием. Новгород, давно пребывавший в унынии, приобрел на время оживленный вид благодаря появлению великокняжеского двора и войска. Псковитяне отправили к великому князю многочисленное посольство — 70 самых знатных горожан и бояр — с приветствием и с даром 150 рублей. Главный среди них, псковский посадник Юрий, сказал ему:
«Отчина твоя, Псков, бьет тебе челом и благодарит, что ты, царь всея Руси, держишь нас в старине и милостиво обороняешь от всех иноплеменников. Так делал и великий твой родитель: за что мы готовы верно служить тебе, как служили Иоанну и вашим предкам. Но будь правосуден: твой наместник утесняет добровольных людей, псковитян. Государь, защити нас!»
Это обращение свидетельствует, что жители Пскова по-прежнему считали свой край автономной территорией, а себя — «вольными людьми», имеющими право жить согласно своим традициям и обычаям. Василий милостиво принял дар, выслушал жалобы, пообещал разобраться с жалобами. Послы вернулись и передали вечу его слова. Но, как отметил летописец, «мысли сердечные (т. е. тайные — А. Т.) известны единому Богу».
Василий приказал своему окольничему, князю Петру Шуйскому «Великому», отправиться в Псков вместе с дьяком Долматовым и на месте выяснить истину. Вскоре они донесли ему, что горожане винят наместника, а наместник горожан; что их примирить невозможно и что лишь сам великий князь может решить тяжбу. Тем временем к Василию прибыли новые псковские послы, умоляя его заменить Репню-Оболенского кем-то другим. Василий лицемерно ответил им, что неприлично менять его без суда; что он велит ему приехать в Новгород вместе с теми псковитянами, которые считают себя обиженными, и сам разберет их жалобы.