Войны за становление Российского государства. 1460–1730
Шрифт:
Восшествие на престол в 1462 году Ивана III стало поворотным моментом в развитии военного и политического устройства Русского государства. Москва оказалась в очень непростой внешнеполитической ситуации. Неопределенность, возникшая после падения ордынского ига, была сколь соблазнительной, столь же и пугающей. Со стороны степи Московскому княжеству угрожали несколько потенциальных наследников Золотой Орды. К югу и востоку от Москвы соперничали друг с другом три хана, каждый из которых был потомком Чингисхана. Старший хан возглавил Большую Орду, чьи территории находились возле устья Волги, к северу от будущего Астраханского ханства. Другой представитель династии Чингизидов правил Крымским ханством, занимавшим степи к югу от Московского княжества. Третьим соседом было Казанское ханство, раскинувшееся вдоль Северной Волги восточнее Москвы. Юго-восточнее этих ханств находилась Ногайская Орда: кочевники-ногайцы не претендовали на то, чтобы считаться наследниками Монгольской империи, но часто становились важнейшими союзниками тех ханов, которые обладали такими притязаниями. Позиция Московского княжества в отношении этих трех ханств была неоднозначной. С одной стороны, восстановление былой всесокрушающей мощи Золотой Орды под эгидой Большой Орды было не в интересах московского князя. Однако с другой
4
Подробнее об этом см. [Martin 1983: 435–453].
Карта 1. Западная Евразия (ок. 1400) (взята с сайта
К западу от московских земель после распада Монгольской империи набирало силу Великое княжество Литовское, находившееся с 1385 года в личной унии с Королевством Польским под властью династии Ягеллонов. В годы правления Витовта (умер в 1430 году) Литва захватила территории в 240 км от Москвы, увеличив число своих православных подданных. Обладая большим православным населением, Литва неоднократно пыталась оспорить главенствующую роль Москвы в иерархии Восточной православной церкви. Поскольку Польша и Литва простирались на юг вплоть до Черного моря, эта двуединая монархия также контролировала территории на западе степи, где находился ключевой участок торгового пути из Москвы на юго-запад. Короче говоря, Великое княжество Литовское было не менее сильным претендентом на то, чтобы считаться главной силой в степи, чем Золотая Орда, расколовшаяся на сравнительно небольшие ханства. В начале XV века Литва представлялась даже более мощным государством, чем в 1450 году. Однако к середине XV века перебои в торговле на Балтике и политические смуты, последовавшие за смертью Витовта, несколько подорвали ее влияние.
Придя в себя после междоусобной войны, Московское княжество оказалось единственным русским государством на севере, могущим претендовать на контроль за степью 5 . К началу 1400-х годов в Великое княжество Московское входила уже не только собственно Москва с окрестностями, но также Владимир и другие земли. В середине XV века на севере, помимо Московского, все еще существовали и другие независимые княжества, некоторые из которых обладали большей самостоятельностью по отношению к остальным: Ростов, Ярославль, Тверь и Рязань; кроме того, не подчинялись московскому князю и два процветающих торговых города – Псков и Новгород. Несмотря на внушительные размеры территории, в особенности Новгорода, никто из них в военном плане не мог соперничать с Москвой. Не имея возможности конкурировать с Московским княжеством за наследие Золотой Орды, все эти северо-восточные русские государства пытались защитить себя от московской экспансии. Близость крупного Великого княжества Литовского побуждала их обращаться за помощью и поддержкой к правителям Литвы. В связи с этим взаимоотношения между этими православными русскими соседями часто были весьма напряженными, хотя эти конфликты не были напрямую связаны с вопросом о будущем степи.
5
Доказательством тому служат титулы Ивана III и его наследников. См. [Ostrowski 2002: 180–182].
Таким образом, к 1460 году Московское княжество оказалось региональной силой, естественным образом участвующей в перераспределении власти после распада Золотой Орды. Его соседи, как степные мусульманские ханства, так и восточноевропейские государства-соперники, тоже были участниками этой международной игры. Почти все они оказались втянутыми в московскую усобицу времен правления Василия II. Действия Ивана III, возобновившего агрессивную экспансионистскую политику, привели к новым осложнениям в отношениях с соседями.
Новый политический консенсус
Способность Москвы успешно лавировать в этой непростой международной обстановке в очень большой степени зависела от решения двух тесно связанных между собой задач, касавшихся внутреннего устройства княжества. Первая заключалась в перестройке его политической системы; вторая, напрямую зависевшая от первой, состояла в военном преобразовании Московского государства. После междоусобной войны и последовавшего за ней восстановления порядка ни политическое, ни военное устройство Москвы не имели определенной институциональной формы. Политическая власть была патримониальной и не регулировалась законом. Все определялось личными связями при московском дворе, где правил великий князь при участии глав самых влиятельных семей. К 1460-м годам в число этих влиятельных фигур, находившихся при князе, входили бояре из 15 знатных московских родов, а также союзники, служилые князья и члены правящей семьи – а именно, четыре младших брата Ивана III. Кроме того, при дворе находились представители еще двух менее влиятельных, но более многочисленных сословий служилых людей – дворяне и дети боярские, которые состояли на службе либо непосредственно у великого князя, либо у одной из вышеперечисленных знатных фигур 6 . Эти люди служили великому князю Московскому при дворе и на поле боя по самым разным причинам. Некоторые князья были покорены московским войском, других, несомненно, одновременно пугала и привлекала растущая мощь Москвы. Менее благородные, но тем не менее богатые и влиятельные семьи прибывали к московскому двору, стремясь заполучить часть той военной и политической власти, которой обладал великий князь, а также в надежде на осязаемые материальные блага в виде земли, людей и товаров. Таким образом, верная служба Москве сулила щедрую награду. Тот, кому удавалось в условиях жесткой конкуренции отвоевать себе место при
6
Н. Коллманн подробно описывает то, как была устроена и существовала русская знать в XIV–XV веках [Kollmann 1987: 36–41].
Бояре играли в этой системе ключевую роль: они представляли могущественные роды, которые обладали обширными связями и содержали у себя на службе челядинцев и холопов. К середине XV века сформировался определенный круг боярских семей. Эти семьи получали основной доход с приобретенных или полученных в награду земель, находившихся в Московском княжестве или рядом с ним. Приобретение новых земель позволяло роду оказывать большую поддержку членам семьи и людям, состоящим у него на службе. Хотя эти влиятельные группировки все время сражались друг с другом за влияние при дворе великого князя Московского, после междоусобной войны боярские семьи вынужденно умерили свои разногласия ради укрепления власти верховного правителя. Рознь и соперничество при дворе приводили только к хаосу, угрожая уничтожить тот источник богатства и власти, завладеть которым мечтал каждый из родов. Правящая династия, в свою очередь, прислушивалась к советам глав знатнейших семейств и принимала решения, опираясь на их поддержку [Kollmann 1999: 176; Коллманн 2001].
Прежде всего, бояре представляли собой военную элиту. Воинская доблесть обеспечивала им высокое положение внутри рода и при московском дворе. Получив высокий чин, они прибывали ко двору и становились политическими советниками великого князя. В то же самое время они продолжали нести военную службу, ведя в бой свою свиту и командуя войсками своего сюзерена [Kleimola 1985: 232–258; Чернов 1998: 310]. Боярская свита, состоявшая из вольных людей и рабов (родичей, челядинцев и боевых холопов), к 1460-х годам уже стала терять былую мощь и значение [Hellie 1972: 26; Павлов-Сильванский 1898: 97]. Теперь продвижение боярина по службе определялось повышением его положения при дворе и связанной с этим более высокой должностью в войске великого князя. Также московский государь мог вознаграждать бояр и других служилых людей, отдавая им земли «в кормление», то есть обязывая местное население содержать («кормить») этих временных правителей (наместников) в течение всего периода их службы.
В отличие от бояр, большинство служилых князей лишь недавно появились при московском дворе. Будучи ранее членами правящих династий и независимыми правителями, эти князья оказались втянутыми в сферу притяжения Москвы либо из-за того, что их земли были захвачены, либо из страха перед растущей мощью Московского княжества, либо потому, что были разорены войной. Других привлекала возможность возвыситься: хотя верная служба московскому князю означала утрату независимости, взамен можно было получить богатство и власть, добиться которых было реально только в Москве [Чернов 1954: 23]. Служилые князья обладали разными правами и привилегиями. Некоторые из них состояли при московском дворе, но фактически продолжали править своими бывшими подданными; другие не покидали своих земель. Кто-то был в большей степени союзником, чем вассалом, кто-то держал себя вызывающе и более ревностно относился к собственному положению, чем другие. Место этих князей при московском дворе в каждом конкретном случае зависело от конкретных обстоятельств, хотя в целом их княжеская кровь и недавняя независимость давали им, на их взгляд, право на более высокое положение и особый статус по сравнению с боярами.
Члены великокняжеской семьи, такие как четверо младших братьев Ивана III, занимали особое место в московской политической системе. До Василия II (годы правления 1425–1462) московский престол в течение нескольких поколений наследовался от отца к старшему сыну, по вертикали. Это отличало Москву от прочих русских княжеств, где престолонаследие обычно происходило по лествичному праву, то есть от брата к брату, по горизонтали. Изначально такая необычная ситуация в Москве возникла благодаря случаю – после смерти одного из великих князей не осталось наследников-братьев или дядьев. Однако у отца Ивана III Василия II были живые дядья, и в 1430 году они оспорили его право на московский престол. Победив в последовавшей династической войне, Василий назначил сына Ивана своим соправителем за 15 лет до собственной смерти, чтобы упрочить его права как наследника трона. Исполняя завещание Василия II, его вдова и четверо младших сыновей в 1462 году присягнули на верность Ивану как московскому князю. Однако при этом Василий оставил в наследство каждому из своих сыновей по уделу. Удел представлял собой значительную территорию в границах Московского княжества, которая передавалась мужским представителям великокняжеской семьи, чтобы те располагали подобающими их положению политическими, экономическими и военными ресурсами. Удел был неотчуждаемым владением, которое возвращалось великому князю в том случае, если семья удельного князя прекращала существовать. Однако вплоть до того момента вдова и сыновья удельного князя были практически независимыми правителями в своих землях. Как и в случае с боярами, хаос, пережитый в годы междоусобицы, а также воля, выраженная Василием II, побудили братьев Ивана III поддерживать его в вопросах войны и внешней политики. Между ними и Иваном с его двором существовало взаимопонимание, суть которого была в том, что влияние братьев на процессы принятия решений, их положение при дворе и границы собственной независимости будут зависеть от успешности проводимого великим князем курса [Howes 1967: 137–142].
Увеличение количества знати при московском дворе после междоусобной войны имело еще одно важное вторичное последствие. Двор великого князя Московского стал пристанищем не только бояр и служилых князей; та местная знать со своими собственными приближенными, которая ранее состояла при дворе своего прежнего князя, волей-неволей последовала за своими предводителями в Москву. Некоторые присягнули на верность великому князю Московскому вынужденно в результате соглашения, заключенного с их побежденным правителем; другие добровольно перешли на службу к Ивану в надежде на высокие награды; третьи проводили большую часть времени при прежних хозяевах. Однако в результате всего этого двор Ивана III трещал по швам не только от московской знати, но и от бояр, дворян и детей боярских из других княжеств. Все эти люди неопределенного подданства вместе с равными им по положению местными жителями, наводнили двор московского государя.