Воющие псы одиночества
Шрифт:
«Меня для них нет?
– думала она с облегчением.
– Тем лучше. Их для меня тоже нет и не будет конечно, три года - срок большой, и родители наверняка остыли и готовы уже ее простить… Но тут Вера, подумала о том, что им ведь отлично известно, где и кем она работает, однако за все три года они не сделали попытки найти ее, разузнать, как она живет, здорова ли. Значит, не простили. Значит, действительно выкинули из своей жизни. И если сейчас она принесет домой повинную голову, никто не кинется ей навстречу с распростертыми объятиями и слезами радости. Нет, ее не выгонят, все ж таки беременная, на большом сроке, ей дадут приют, накормят, уложат спать, а когда придет срок - отправят в роддом и потом примут вместе с ребенком. Но все это будет происходить в гордом молчании и холодном отчуждении. О, Верочка прекрасно знала, как умеют это делать ее непреклонные родители! И за меньшие провинности награждали они детей многонедельным молчанием. А уж тут-то… Однажды Вера в запале назвала отца дураком, так понадобилось два месяца, чтобы он отошел и снова начал с ней разговаривать, а ведь в тот раз,
Вот в этих горестных раздумьях и застал Верочку высоченный симпатяга аспирант Лозинцев. Вера уже находилась в декретном отпуске, но сегодня пришла на работу в надежде поговорить с сослуживцами насчет квартиры, а вдруг да у кого-нибудь что-нибудь найдется такое, чтоб недорого или даже вовсе бесплатно.
– Ну, на первое время я смогу тебе помочь, - сказал Лозинцев, подумав всего минутку.
– Переезжай ко мне, я сейчас у тетки живу, у нее большая «трешка», тесно не будет. Перекантуешься какое-то время, пока не решишь вопрос, а то ведь тебя и вправду с милицией выселять будут.
Верочка предложение приняла без колебаний, да и какие могли быть колебания в ее-то пикантном положении? На следующий день Андрей попросил приятеля с машиной помочь перевезти Веру с вещами, и началась у обоих новая жизнь. Вернее, они-то оба думали, что жизнь продолжается старая, просто с некоторыми временными нюансами, но оказалось что это надолго. Проблема жилья для Веры никак не решалась, да и не могла решиться, ведь шел 1985 год, когда жилье еще распределялось государством, получить комнату в институтском общежитии, имея московскую прописку, было невозможно, а на то, чтобы снимать квартиру, Верочкиной зарплаты машинистки ну никак не хватало, да и не так просто в те времена было найти эту самую квартиру. А тут и время рожать подоспело…
Из роддома Веру забирали две подруги и Андрей Лозинцев. И началось. Пеленки, соски, погремушки, подгузники, ночной плач, не дающий выспаться, сцеживание молока, детская кухня, мастит, вечно усталая и плохо себя чувствующая Вера, беспрестанно льющая слезы над своей порушенной жизнью. И Андрей, как в омут кинувшийся помогать несчастной и взявший на себя практически все хлопоты и заботы. Над диссертацией он работал в основном по ночам, к ребенку - девочке, которую Вера назвала Диной, - искренне привязался, но прошел по меньшей мере год до того дня, вернее, той ночи, когда Вера сама пришла к нему в комнату.
– Андрюша, - сказала она, - ты знаешь, я только сейчас поняла, что у меня на всем свете ближе тебя никого нет. Ты самый лучший, ты даже не представляешь, какой, ты.
Он действительно не представлял. Он думал, что просто помогает человеку, попавшему в трудное положение, он так поступал всю жизнь. Ему и в голову не приходило, что на самом деле он ищет возможности принести очередную жертву, ибо только жертвуя чем-то, может чувствовать себя комфортно. Но Вера - надо отдать ей должное - понимала это очень хорошо, даже если не могла так точно сформулировать. Она от природы была наделена феноменальным чутьем на людей, абсолютно точно определяла слабые и сильные их стороны и те струны, играя на которых можно добиться результата. Впоследствии, наблюдая за женой брата, Эля с тоской думала о том, что встречала в своей жизни только одного человека, наделенного таким же чутьем, того самого, глаза которого отравили ей всю последующую личную и семейную жизнь. Хотя, если честно признаться, у Веры эта способность чувствовать людей и управлять ими была развита, пожалуй, даже посильнее. Как бы там ни было, Вера знала, как заставить Андрея Лозинцева поступать в выгодном для нее ключе, и знание это использовала в полной мере.
Они поженились в 1987 году, и в этом же году родился сын Ярослав.
Андрей успешно защитился, отец, Николай Михайлович, задействовал свои связи, чтобы отправить сына на стажировку за границу, в крупную финансовую компанию. Невестку с двумя малышами Лозинцевы-старшие взяли к себе, одна она с детьми не справится, тем более что Эля с мужем должны были вот-вот вернуться из командировки и квартиру все равно пришлось бы освобождать. Получив солидный и, как оказалось, весьма своевременный опыт работы с ценными бумагами, Андрей после стажировки нашел в Москве не только прекрасную и высокооплачиваемую работу, но и возможность стать по-настоящему состоятельным человеком. На рубеже девяностых таких специалистов, как он, можно было пересчитать по пальцам, а если прибавить к этому природные способности и невероятную усидчивость, то станет понятно, почему так быстро продвигалась его карьера и так удачно делались его личные денежные вложения. Вера могла позволить себе не работать и наслаждаться жизнью даже в большем объеме, нежели ей когда-то мечталось, ведь мечталось-то при советской власти, когда и возможности были другие, и масштабы не те. Андрея она не любила, как, впрочем, и своего функционера, и многих других мужчин, в отношения с которыми вступала исключительно из меркантильных соображений. Однако эмоциональный и сексуальный ресурс у нее был большой, и теперь Верочка тратила его на тех мужчин, которые ей действительно нравились. Теперь она могла позволить себе выбирать их по вкусу, а не по кошельку и не по служебному положению. Она и выбирала, ни в чем себе не отказывая и даже не особенно стараясь скрывать от мужа свои похождения, нутром чуяла, что ему нужны жертвенность и страдания, а безоблачного счастья он просто не вынесет. И он все терпел, заботился
И тут чутье и опыт спасли Андрея, от дефолта он не пострадал.
А Верочка тем временем порхала и развлекалась, посещала косметические и массажные салоны, фитнес-клубы, рестораны и казино, крутила романы и общалась с подругами. Пока в один прекрасный день не влюбилась до смерти. То есть так влюбилась, что белый свет в глазах померк.
Он был весьма успешным бизнесменом, и материально Вера почти ничего не проиграла бы, разведись она с Андреем и выйди замуж за свою первую по-настоящему страстную любовь. Однако не все было так гладко, как ей хотелось, ибо бизнесмен, хотя и отвечал ей взаимностью, был все-таки женат, но бездетен, и вот тут Верочка решила пойти ва-банк. Если в законном браке детей нет, то ребенок от любовницы может сыграть весьма существенную роль в деле продвижения к разводу. Разводить женатых мужчин ей было не впервой. И Вера перестала предохраняться.
Просто удивительно, до чего порой неразборчиво раздает природа свои милости! Есть женщины, страстно мечтающие родить ребенка и не имеющие такой возможности в силу разных причин, а есть те, кто совершенно равнодушен к детям, но легко беременеет, легко носит и легко рожает, при этом и детки получаются здоровенькими, и у матери фигура не портится. Вера Лозинцева была как раз такой. Та часть природы, которая отвечает за физиологию, предназначила ей быть многодетной матерью, но другая часть, в ведении которой находятся душа и мысли, имела, вероятно, на Верочку совсем другие виды и тоже постаралась как могла. Дети для Веры были не более чем инструментом для привязывания к себе мужчин. Диной она забеременела, чтобы функционер не вздумал в последний момент взбрыкнуть, испугаться парткома и увильнуть от развода, Ярослава родила, чтобы женить на себе Андрея, и вот новая беременность, в результате которой Вера надеялась стать женой своего первого настоящего любимого. В 1993 году тридцатилетняя Вера Лозинцева родила очаровательную девочку Кристину.
Никогда в жизни она так жестоко не ошибалась. Ни с одним мужчиной, а было их весьма и весьма немало, не случалось у нее такого прокола. Оказалось, она совсем ничего не поняла в своем любимом, не прочувствовала ту струну, на которой можно играть, и сделала ставку не на то поле. Он бросил ее, даже не пожелав увидеть своего ребенка, свою маленькую дочку. Бросил с милой улыбкой и без всяких объяснений. Впервые в жизни Веру бросил мужчина, прежде такого не случалось, она сама их бросала.
Андрей точно знал, что ребенок этот - не от него, ибо, как уже говорилось, хорошо умел считать, а интимная близость с женой никогда, даже в самые первые годы, не была регулярной и частой. Но Веру это ни капли не смутило, для него чем хуже - тем лучше, пусть принесет на семейный алтарь еще одну жертву и будет счастлив. Расчет ее оказался верен, Андрей жертву с готовностью принес и принял Кристину так же, как в свое время Дину. И поступил точно так же, как в свое время поступил его приемный отец: не стал ни от кого, в том числе и от детей, скрывать правду. Кристина - не его родная дочь, но она мамина, и это все равно, что родная. Нужно уважать мамины чувства и если так случилось, что она полюбила другого мужчину и захотела родить от него ребенка, ничего противоестественного в этом нет. Женщины должны рожать детей от любимых мужчин, так мир устроен. А уж кто этих детей будет воспитывать и растить - другой вопрос. Мама сочла, что будет лучше, если Кристина вырастет здесь, с ними, с Андреем, Диной и Ярославом. Любить людей надо не за то, что они родные по крови, а за их личные качества… И все в таком духе. Он добросовестно повторял все то, что когда-то неоднократно говорил его приемный отец и что он сам впоследствии говорил по поводу Дины. О том, что тайну отцовства ребенка нужно сохранять, он даже и не думал, с детства был приучен к мысли: чем меньше секретов, тем меньше проблем и меньше рисков для будущего.
Ярослав - с головы до ног папин сын - относился к маленькой сестренке по-братски, возился с ней, нянчил, тетешкал, таскал на руках, играл. С Диной было сложнее. Кристину она невзлюбила сразу, как только почувствовала, что для матери этот ребенок - особенный. Ревновала она безумно, даже к детской кроватке не подходила и долгое время не называла Кристину по имени, ограничиваясь местоимениями «она» или «эта».
Интуиция девочку не обманула, Вера действительно относилась к младшей дочери не так, как к старшим детям, но длилось это ровно столько, сколько она еще продолжала любить своего бизнесмена и страдать по нему, то есть примерно лет пять. После чего остыла, оставила малышку на попечение няни и снова кинулась развлекаться и получать всеразличные удовольствия.