Воздух, которым мы дышим
Шрифт:
Электричество, выработанное силой ветра, и сегодня дает свет домам и школам в дальних поселках, зажигает свет маяков, показывающих дорогу судам. Электроветродвигатели послушно поднимают воду на поля, пилят лес, из которого строятся дома, выполняют и другую работу.
В топках заводов, котельных и теплоэлектроцентралей наших городов сжигают каменный уголь или газ. Ученые подсчитали, что запасов топлива куда меньше, чем свободной, без дела
И мы обязательно «запряжем» свободный от дел ветер, заставим и «голубой уголь» служить нам.
Как я сделал стеклянного чертика
Гусь-Хрустальным — старинный русский город. Он находится неподалеку от Москвы.
Гусь — это название реки, на которой стоит небольшой городок. А почему Хрустальный, догадаться нетрудно.
Издавна делают из хрусталя и стекла на гусь-хрустальном заводе, вокруг которого и вырос городок, посуду самого отменного качества, изумляющую всех красотой.
Этот завод стал школой замечательных мастеров художественного стекла.
Интересно побывать в его «учебных классах».
Ученики — девушки и юноши — по очереди получают из рук мастера полые стеклянные трубки, разогретые с конца в пламени газовой горелки. На каждой трубке как бы висит маленькая, цветная капелька расплавленного стекла.
Взял ученик стеклянную трубку, осторожно подул в нее и выдул зверька. А у другого получилось аппетитное стеклянное яблочко, не само получилось — он его задумал и сделал. Его товарищ из такой же стеклянной капли выдул крошечную грушу с черным хвостиком. Четвертый сделал кисть винограда. Кажется, она живая и покрыта росой. Этот юноша работал не одной, а несколькими стеклянными трубками с раскаленными мягкими капельками на концах. Один ученик любил собак, всегда возился с ними. Он и выдул смешную кривоногую таксу. А его друг — стеклянного львенка. Львенок вышел до того сердитый, что вот-вот, кажется, набросится на вас и укусит.
Мне тоже захотелось сделать что-нибудь из стекла. И я, внимательно выслушав наставления мастера, попробовал сделать маленького, лукавого чертика из сказки, которую недавно читал.
Старый мастер-стеклодув не раз браковал мою работу: то чертик получался слишком добрым, то, наоборот, таким злым, что смотреть на него не хотелось. Я уже отчаялся, думал, что не сумею сделать ничего путного…
Но вот мастер, осмотрев последнее мое изделие, повертел его неодобрительно и все же вставил в пустые глазницы стеклянного чертика две черные капельки. И чертик сразу ожил. Мне он теперь самому даже нравился, мой добродушный черт.
Так и стоит по сей день рядом с книгами, написанными мною для детей, первое и единственное мое изделие из стекла — чертик. Точнее, даже не стоит, а сидит на отлитом из стекла пенечке и будто наигрывает что-то на гитаре.
Не стану скрывать, что гитару со стеклянными струнами вручил мне в качестве подарка новорожденному чертику сам мастер. Он прочно припаял ее своей волшебной трубкой к лапам рогатого гитариста. Все-таки чертик получился веселый, как я и хотел. Может быть, потому, что настроение у меня было в этот день веселое.
Много чудесных изделий показали мне в одном заводском музее. В шкафах стояла посуда, покрытая тонким рисунком из серебра. Мастер породнил здесь два материала — хрупкое стекло и прочное, живущее столетия серебро.
Но особенно понравился мне букет стеклянных роз. Они казались живыми и словно источали аромат. Многое могут создать руки мастера-стеклодува, но мастеров давно не хватает. В нашей стране на красивые стеклянные изделия большой спрос. И здесь наш добрый знакомый — сжатый воздух — часто заменяет в стеклодувном деле человеческое дыхание.
Недавно я видел штампы, они изготовляют с помощью сжатого воздуха сразу сотни стаканов.
Другие машины, работающие на сжатом воздухе, выпускают сосуды для научных лабораторий. Конечно, в них ставят опыты с воздухом, сжатым или разреженным или даже превращенным в жидкость.
На других заводах я встречал машины, которые прокатывают оконное стекло. Именно стекло делает наши дома светлыми, открывает путь солнечным лучам.
Я не расставался с мыслями о воздухе.
Сколько работ он выполняет для нас!
Воздух, расположенный между оконными стеклами, сторожит тепло нашего дома: от нас тепло не выпускает, а вот солнечные лучи пропускает этот удивительный сторож.
Поселившись между шерстинками овчинного полушубка воздух не дает нам мерзнуть, не пропускает ни холод, ни ветер.
Вот почему в полушубки и тулупы одеты часовые на наших дальних границах, матросы, что несут студеными ночами вахту на кораблях, и «солдаты урагана», которые наблюдают за погодой у океана, на дрейфующих льдинах или в горах Памира и Кавказа, где никогда не тает снег.
Я часто смотрю на своего веселого стеклянного гитариста, созданного однажды из стекла моим неумелым дыханием. И мне кажется, что он поглядывает на меня задорно и весело, словно благодарит за то, что я подарил ему жизнь. И будто напевает или наигрывает на своей прозрачной гитаре песенку о воздухе.
Работает ли пустота?
Это было в те времена, когда книг еще не писали, а только сказки рассказывали. Переходили эти сказки от дедов к внукам и дошли до наших дней.
Я хорошо запомнил сказку про мужика Емелю, который пришел на базар, чтобы продавать… пустоту, и заломил за нее цену немалую.
— Дешево не отдам, — заявил он удивленным мужикам. — Не уступлю и гроша.
А те прямо помирали со смеху, поглядывая на Емелю.
— Где ж твоя пустота? Что ты ее прячешь? — спрашивали мужики и хватались за животы от смеха.
— Да вот она. — отвечал тот спокойно, показывая рукой на дырявый старый мешок.
Мужики раскрывали мешок, рыскали в нем своими огромными ручищами, думали, не спрятал ли там хитрый старик какой-нибудь камень-самоцвет или кусок золота. Не станет же он в самом деле за дыры требовать такую цену!