Воздушная битва за Москву. Сталинские соколы на защите столичного неба. 1941–1944
Шрифт:
В течение светлого времени суток корпус выполнил 298 вылетов общим налетом 147 часов. Таким образом, каждый истребитель в среднем находился в воздухе лишь около 30 минут. Имела место одна встреча с противником. Пара «Чаек» младших лейтенантов Нечаева и Николаева из 120-го иап на маршруте патрулирования Алферьево – Гжатск встретила Ju-88, летевший на высоте 4000 м. Бипланы преследовали «Юнкере» до станции Шаховская.
«Надо отыскать красную штаб-квартиру»
Экипажи из эскадры KG53 «Легион «Кондор», базировавшейся в Орше, чаще других продолжали участвовать в налетах на Москву. Причем 4 августа «Хейнкели», согласно хронике эскадры,
По советским данным, и этот налет был «успешно отбит», хотя ни на один сбитый самолет ни зенитчики, выпустившие 21 514 снарядов, ни ночные истребители не претендовали.
Только лейтенант Сельдяков из 34-го иап доложил, что в 00.50 видел и атаковал в районе Наро-Фоминска неопознанный самолет, но тот ушел пикированием. При этом 6-й иак понес очередные небоевые потери, было разбито 2 истребителя из 34-го иап и один из 120-го полка.
Днем 5 августа корпус выполнил 305 вылетов. В 19.00 в 20 км к западу от Можайска лейтенант Обухов из 11-го иап на высоте 3000 м атаковал Ju-88, но тот ушел от него на бреющем полете.
В ночь на 6 августа звено «Хейнкелей» из KG53 совершило 13-й налет на Москву, сбросив на нее 6 фугасных и 200 зажигательных бомб. На сей раз, если верить советским сводкам, опытные летчики промахнулись, сгорело два неких «каменных строения», а жертв среди населения не было. Советская зенитная артиллерия вела мощный заградительный огонь, расстреляв 21 084 снаряда, а 6-й иак совершил 26 вылетов. Капитан Ненашев из 27-го иап на И-16 дважды атаковал в световом поле Ju-88, а младший лейтенант Виктор Талалихин из 177-го иап на таком же истребителе обстрелял бомбардировщик в районе Внуково. Однако ни один вражеский бомбардировщик не пострадал.
В течение дня корпус выполнил 356 вылетов. В 18.50 пилот Як-1 политрук Казаков из 11-го иап в районе Гжатска несколько раз атаковал Не-111, который, по его словам, «ушел, маскируясь облачностью».
Вечером 6 августа часть экипажей KG55 «Грайф» получила приказ совместно с «Хейнкелями» из III./KG26 совершить очередной налет на Москву. Альфреду Штробелю, летавшему на Не-111 «IG+СС», сообщили, что целью авиаудара в этот раз будет центр города и Кремль, а ему самому предстоит лететь к объекту атаки в первой волне бомбардировщиков. Кроме того, среди целей налета значились промышленные и коммунальные предприятия «политического центра Советского Союза».
Полет над рекой Березиной и Смоленском проходил в условиях плотной облачности, и у летчиков даже возникло сомнение, что им удастся выполнить задачу. Однако как только «Хейнкели» подошли к Москве, облака неожиданно рассеялись, и немцы отчетливо увидели перед собой огромный, скрытый во мраке затемнения город. «Наш метеоролог снова был довольно точен в своих прогнозах, предсказав хорошую видимость над целью, – вспоминал Штробель. – Мы пролетаем над темным силуэтом Москвы. Нам надо отыскать красную штаб-квартиру в сети кварталов и улиц. Красные артиллеристы ставят перед нами железный занавес из снарядов. Не имеет значения! Мы поразим его!
Сейчас мы находимся на окраине города. Мы летим в первой волне. Три тяжелые зажигательные бомбы, которые мы сейчас сбросим, обладают очень большим эффектом. В них содержится лишь немного
18
Так немецкие летчики, по всей видимости, называли на своем сленге разрывы зенитных снарядов.
«Сейчас наши самолеты сбрасывают фугасные бомбы тяжелого калибра и сразу же после этого следуют зажигательные бомбы для новых разрушений», – писал в рапорте Штробель. – Мы разворачиваемся домой, меняя курс, но нам еще приходится проходить через зенитный заградительный огонь, который предназначен уже для следующей волны немецких бомбардировщиков».
Эскадрилье Штробеля действительно удалось поразить Кремль, только довольно «скромно». Согласно советской сводке МПВО, в ночь на 7 августа на его территории упало 67 зажигательных бомб, а также одна «нефтеналивная» (видимо, ее и имел в виду Штробель). Кроме того, в Москве было полностью или частично разрушено 4 предприятия и 15 жилых домов. И это притом, что погода в ту ночь была не лучшей: стояла довольно сильная облачность, местами туман и дымка, видимость составляла от 1 до 6 км. Тем не менее итоги и этого авиаудара, когда люфтваффе снова поразили святая святых – Кремль, не помешали командованию ПВО заявить, что «налет оказался неуспешным и отбитым»…
Зенитчики израсходовали 18 153 снаряда, причем почти четвертая часть пришлась на 37-мм орудия МЗА, которые в эту ночь вели наиболее интенсивный огонь. Зенитки стреляли по «Хейнкелям», заходившим на Кремль, не только с «наземных» позиций, но и с крыш высотных зданий в центре города: Концертного зала имени Чайковского, гостиницы «Москва», жилых домов на улице Горького и др. Именно их разрывы упомянутый Штробель и называл «блевотиной». 17,5 тысячи патронов расстреляли расчеты счетверенных установок с пулеметами «Максим».
6-й иак в эту ночь выполнил 104 вылета и заявил сразу о 7 сбитых самолетах. При этом было разбито в авариях и катастрофах 4 своих самолета, 3 из которых в 27-м иап. Среди многочисленных пилотов ночных истребителей, поднятых по тревоге в эту ночь, был и И-16 младшего лейтенанта Виктора Талалихина из 177-го иап ПВО. Последний представлял собой типичный образ «сталинского сокола».
Начав трудовую деятельность в 1934 г. на Московском мясокомбинате, Виктор быстро понял, что его призвание – быть летчиком. В ту эпоху это было обычное дело. Тысячи мальчишек и подростков, видя в небе пролетающие во время воздушных парадов самолеты, сразу представляли себя в их кабинах. Именно летчики в середине 30-х были главными героями и идеалами для подражания. В конце концов, это был и своего рода социальный лифт, позволявший выходцам из простых крестьянских и рабочих семей сделать успешную карьеру и прославиться (может быть, на всю страну!). Причем довольно скоростной. Ведь чтобы, скажем, дослужиться до мастера или начальника цеха на заводе, требовались многие годы непосильного труда. В колхозах тоже ничего хорошего, кроме почетной грамоты за трудодни, большинству молодых людей не светило. А вот в авиации подняться «на небо», как в прямом, так и в переносном смысле, было значительно проще и быстрее.