Воздушная деревня
Шрифт:
Пока Кхами проводил свой осмотр, двое друзей обменивались мыслями по поводу случившегося.
— Ошибки быть не может, — повторил Джон Корт, — белые уже побывали в верховьях этой реки, именно белые, это не подлежит сомнению… Чтобы такой плот, сооруженный из крупных брусьев, был делом рук туземцев, еще можно допустить… Но вот висячий замок…
— Замок-разоблачитель… Не считая других предметов, которые, по всей вероятности, мы еще найдем…
— Еще найдем?.. Макс, вы о чем?..
— А о том, Джон, что мы наверняка напали на остатки лагеря, хотя в этом месте следов и не видно, потому что нельзя признать за таковой грот, где мы провели ночь. Мне не кажется, что его уже использовали для стоянки, но я не сомневаюсь, что мы не единственные, кто искал здесь убежище…
— Это
— Да-да, правильно, Джон, ведь там кончается поляна, и я не удивлюсь, если немного дальше…
— Эй, Кхами! — позвал Джон Корт.
Проводник присоединился к обоим друзьям.
— Ну, как там плот? — поинтересовался Джон Корт.
— Мы починим его без труда… Я принесу нужные материалы.
— Прежде чем приступать к работе, давайте спустимся вдоль реки, — предложил Макс Губер. — Кто знает, не попадутся ли нам какие-нибудь предметы, домашняя утварь с фабричной маркой, которая укажет на их происхождение?.. И неплохо бы пополнить наш скудный кухонный инвентарь… Одна фляга, но нет ни чашки, ни чайника…
— А не питаете ли вы тайную надежду, мой милый Макс, обнаружить сервированный стол с яствами для гостей?..
— Я не питаю никаких надежд, мой дорогой Джон, но перед нами таинственный, непонятный факт. Попытаемся же найти ему правдоподобное объяснение!
— Будь по-вашему, Макс! А вы, Кхами, не возражаете против небольшой прогулки?..
— При условии, что мы не пойдем дальше излучины. Ведь у нас теперь свой транспорт, и надо меньше тратить силы на бесполезные походы…
— Согласен, Кхами! — улыбнулся Джон Корт. — Когда течение понесет наш плот, мы изучим на досуге оба берега — может, и отыщем где-нибудь следы стоянки… А пока пройдемся пешком…
Трое мужчин с верным Ллангой двинулись по берегу, точнее, по узкой полоске земли между рекой и болотом, образовавшей естественный мол. [125] Они внимательно смотрели под ноги и по сторонам, надеясь увидеть хоть малейший признак человеческого присутствия, хоть какую-нибудь вещицу, забытую или брошенную на землю.
Напрасные усилия. Самый тщательный осмотр при медленной ходьбе с остановками ничего не дал. Никаких указаний на то, что кто-то здесь ходил, располагался на отдых, ночевал. Когда Кхами и его спутники достигли первых деревьев, их приветствовала громкими криками стая обезьян. Появление людей, казалось, не очень удивило четвероруких, однако они предпочли ретироваться. Разноликое племя резвилось среди ветвей: это были бабуины или павианы, мандрилы, по своим физическим данным близкие к гориллам, шимпанзе и орангутанам. Как и у всех видов африканских обезьян, у них виднелись рудименты [126] хвоста, это украшение природа сохранила только их американским и азиатским сородичам.
125
Мол — настоящий, а не сотворенный природой, как здесь, мол — сооружение, возводимое в море у гавани в виде прочной стены, примыкающей одним концом к берегу; служит для причала судов и защиты порта от волн со стороны открытого моря.
126
Рудимент — слово употреблено здесь в первоначальном значении, в смысле недоразвитости, неполности; сейчас понятию "рудиментарныс органы" придается несколько иной смысл: органы, утратившие свое значение и находящиеся на пути к исчезновению.
— В конце концов, не они же построили плот?.. — заметил Джон Корт. — И как ни умны они, но еще не умеют пользоваться висячими замками…
— А тем более клеткой, насколько мне известно, — вдруг изрек Макс Губер.
— Клеткой?.. — удивился Джон Корт. — Почему вы заговорили о клетке, Макс?..
— Потому что мне кажется, что я различаю… в зарослях… в двадцати шагах от реки… какое-то сооружение…
— Это муравейник в форме улья…
— Нет, месье Макс не ошибся, — вмешался Кхами. — Там действительно что-то есть… Кажется, хижина у подножия двух мимоз… У нее решетчатый фасад.
— Хижина или клетка, — заметил Макс Губер. — Посмотрим, что там внутри…
— Осторожно, сказал проводник, — будем передвигаться, прячась за деревьями…
— Почему мы должны бояться? — нетерпеливо возразил Макс Губер, не изменяя своей натуре: азарт и любопытство уже овладели им.
Впрочем, прилегающая местность казалась совершенно пустынной. Слышалось только пение птиц да крики убегающих обезьян. Никакого следа давней или свежей стоянки не открылось взору при выходе на поляну, как и на поверхности реки, где неспешно проплывали большие пучки травы. Скорее наоборот, ощущение какой-то уединенности и заброшенности. Мужчины ускорили шаг. Берег в этом месте изгибался, следуя за излучиной реки. Заболоченный участок остался позади, почва становилась суше, лес гуще и выше.
Странное сооружение, представшее их взорам, прижималось к мимозам и имело наклонную крышу, усыпанную плотным слоем пожухших трав. В будке не было никаких боковых входов или окон, стенки ее до самого основания укрывали ниспадающие лианы.
А впечатление клетки возникало из-за решетки, точнее — проволочной сетки в фасадной части, подобной тем, которыми в зверинцах отделяют хищников от публики.
В этой решетчатой передней стенке была открыта дверь. Хижина-клетка оказалась пуста. Это обнаружил Макс Губер, поспешивший первым проникнуть внутрь.
С тревожным чувством переступили порог его спутники. Что сулило им это неожиданное открытие?..
В хижине нашлось кое-что из предметов домашнего обихода котел в довольно хорошем состоянии, чайник, чашка, три или четыре треснутых бутылки, рваное шерстяное одеяло, обрывки ткани, ржавый топор, полусгнивший футляр для очков, на котором уже невозможно было прочесть фамилию изготовителя, чтобы с ее помощью определить местонахождение фирмы.
Особое внимание привлекла медная шкатулка в углу, чья хорошо подогнанная крышка как будто должна была предохранять от всяких превратностей содержимое, если таковое там имелось. Макс Губер поднял ее и попытался открыть, но безуспешно. Ржавчина как бы склеила обе ее части. Потребовалось ввести нож в щель между ними, и тогда она раскрылась.
В шкатулке оказалась хорошо сохранившаяся записная книжка, на ее корочке типографскими буквами были напечатаны два слова, которые Макс Губер прочитал вслух:
Глава VIII
ДОКТОР ЙОГАУЗЕН
Если у Джона Корта, Макса Губера и даже Кхами не вырвались громкие возгласы при оглашении этого имени, то лишь потому, что потрясение было слишком велико и лишило их на миг дара речи.
Имя Йогаузена ошеломило всех, стало подлинной находкой. Оно приподнимало часть загадочной завесы, которая простерлась над одним из самых странных научных экспериментов, [127] где комическое переплеталось с серьезным и даже с трагическим, поскольку можно было предполагать, что эксперимент завершился весьма плачевно.
Быть может, читатель помнит об опыте, который собирался провести американец Гарнер с целью изучить язык обезьян и дать своим теориям практическое подтверждение. Имя профессора, его статьи в нью-йоркском "Hayser's Weekly", книгу, вышедшую в Англии, Германии, Франции, США, никак не могли забыть обитатели Конго и Камеруна, в частности, Джон Корт и Макс Губер.
127
Эксперимент — научно поставленный опыт, наблюдение исследуемого
явления в точно учитываемых условиях, позволяющих слсдить за ходом явления и воссоздавать его при повторении этих условий.