Воздушная война в небе Западной Европы. Воспоминания пилота бомбардировщика. 1944-1945
Шрифт:
Глава 4
ЛЕС
Он стоял у билетного барьера центрального вокзала в Шеффилде. Это был вечер холодного, серого февральского дня, и он был одет в короткое серое пальто. Я узнал его по фигуре, но не в лицо; Лес выглядел старше, чем я ожидал, его волосы сильно поредели, но не было никакого сомнения в теплоте его приветствия. Его синие глаза украдкой осмотрели меня, прежде чем он вежливо отвел взгляд. Он смущенно отметил, что я также выгляжу значительно старше и тоже седой.
Мы проехали на пикапе «форд» десять километров до его дома в Дронфилд-Вудхаус [143] . Это было современное здание
Мы не говорили ни о полетах, ни о прежних временах; у меня создалось впечатление, что будет лучше мягко перейти к этому предмету, а не обрушиваться с нетерпеливыми вопросами. Лес был самым сдержанным молодым человеком в экипаже, и когда я был молод, то часто приравнивал эту молчаливость к нечувствительности, и это было мерой моей собственной нечувствительности. Я узнал, что он работает в Шеффилд Корпорэйшн, занимающейся финансированием строительных проектов. Его жена управляла гастрономом и потому не могла быть дома раньше восьми вечера. Лес сам приготовил обед.
143
Дронфилд – городок, расположенный южнее Шеффилда.
Только когда мы сели есть, я спросил его, помнит ли он налет на Дрезден и следил ли он за дискуссией, которая последовала за публикацией «Разрушение Дрездена» Дэвида Ирвинга.
– Я действительно что-то об этом видел по телевизору, – ответил он, – но не помню деталей.
Я обрисовал основные пункты дискуссии.
– Я помню инструктаж, – сказал он, – или, вернее, как он начинался. Я никогда не забуду этого. Офицер разведки сказал: «Дрезден известен своими шелковыми чулками, и русские в ста десяти километрах от него»... Я это помню, потому что всегда думал, что Дрезден знаменит своим фарфором.
– У тебя были какие-либо сомнения, когда мы его бомбили или когда следующей ночью бомбили Хемниц?
Лес подумал несколько мгновений.
– Нет, у меня не было никаких сомнений, – сказал он. – Война есть война. Они бьют вас, вы наносите ответный удар.
– Помнишь ли ты нечто особое об этом рейде?
– Только о картине над целью. Я мельком огляделся вокруг. Я помню, что в красном небе были белые инверсионные следы. Я не забуду этого зрелища.
Посередине обеда Лес, казалось, неожиданно расслабился, и немного злая усмешка, которую я видел множество раз, появилась на его лице.
– Ты помнишь, как мы снизились сквозь облака и обнаружили, что находились над устьем Темзы? Мы должны были быть над Нейзингом [144] . Мы летели низко и увидели форт. Мы исчерпали все сигнальные ракеты, чтобы показать им, чтобы они прекратили стрелять в нас.
Я ответил, что вообще не помню этот инцидент.
– Я помню, – продолжил он, – мы тотчас же изменили курс. – И он захихикал.
Его жена и сын ели тихо и не делали никаких попыток присоединиться к беседе. Я решил оставить свое твердое намерение не задавать вопросов в присутствии третьих лиц. Лесу, кажется, начало нравиться вспоминать. Я заговорил об интуиции Гарри.
144
Нейзинг – поселок в 3 км юго-западнее г. Харлоу.
Лес кивнул.
– Я не забуду, – сказал он, – что, когда рейд на Гамбург был отменен, Гарри сказал, что если бы он состоялся, то он бы не полетел. – Он засмеялся. – Ты помнишь те пончики,
Я спросил, какой из вылетов был наихудшим для него.
– Первый. Без всяких сомнений.
– Мы отчаянно пытались догнать поток бомбардировщиков.
145
Церковная армия – проповедническая организация англиканской церкви, основанная в 1882 г. По своей структуре и целям она близка к Армии спасения и работает среди населения трущоб.
– Да, и это была моя ошибка.
Я сказал, что не понимаю, о чем это он.
– Ах да. Я неправильно установил диапазон системы радионавигации, и она показывала совершенно неправильное направление. После этого я продолжал делать ошибку за ошибкой. Это была явная паника. Нервы.
– В конце концов мы догнали поток.
– Это была не чья-то ошибка, а моя. В том вылете все пошло не так, как надо, так же как в следующем все пошло правильно.
– Были ли еще неудачные вылеты?
– Нет. Лишь последний.
Я был поражен:
– Налет на Эссен?
– Система GH сошла с ума, и я ничего не мог поделать, так что стоял позади Дига и смотрел по сторонам. Мне очень не нравилось это.
Позднее, когда мы пили кофе, его жена мыла посуду, а сын ушел спать, я спросил, почему он вызвался добровольцем для службы в экипаже самолета.
– Просто мне не нравилась мысль стать пехотинцем, – сказал он с такой уверенностью, что казалось, добавить было больше нечего, но после паузы он произнес: – Мне отказали в приеме в морскую авиацию, так что я вступил в RAF. Я не хотел ходить пешком. Это все.
– Как ты полагаешь, боевые вылеты изменили твой характер?
– Я так не думаю.
– Как насчет страха? Ты часто боялся?
– Все случаи, когда боялся, были тогда, когда мне было нечего делать. Пока я работал в своем отсеке, я был в порядке. Я не мог ничего видеть снаружи. Меня отделяло одеяло. Иногда я мог слышать взрыв зенитного снаряда, но был занят. Я испытывал страх, как я сказал, в последнем вылете и когда ты болел и мы получили резервного бомбардира. Из-за него мы сделали второй круг, и во время второго захода мне было нечего делать. Я не забуду, как крикнул ему: «Нажми на аварийный сброс бомб. Избавься от них!» Лишь позднее я узнал, как было опасно сбрасывать бомбы аварийным способом.
– Так, значит, твои воспоминания о боевых вылетах – это главным образом наблюдение за зелеными вспышками на радаре и построение курса на меркаторской карте?
– Правильно.
– Война оказала влияние на твою работу в будущем?
– Нет, я не думаю, что так произошло. Если бы не война, я должен был стать клерком в строительной компании, и, возможно, из этого получилось бы нечто хорошее.
– Это было хорошее или плохое время, Лес?
– Хорошее. Я не помню никакого времени, которое было бы плохим. Лишь когда мой желудок был не в порядке. Все время до прибытия в учебно-боевое подразделение я страдал воздушной болезнью. Я не знаю, помнишь ли ты, но я никогда не участвовал в тренировках с приданными истребителями. И в Фельтуэлле [146] , когда мы на «Ланкастере» делали виражи и кульбиты, я потом вышел едва живым.
146
Фельтуэлл – аэродром в 12 км восточнее г. Корби.