Воздушные рабочие войны
Шрифт:
— Вот и врешь ты все, Никифорова! — презрительно кривя конопатый нос, выдал лобастый паренек в черной кепке не по размеру, висящей у него на самых ушах и постоянно сползающей на глаза. Но расстаться с вещью, оставленной ему старшим братом, уходящим на фронт, было выше его сил. — Очень надо товарищу Берии машину за вами присылать! Дел у него больше нет, двух малявок на парад возить!
— А вот и не вру, — раздраженно ответила девочка, топнув ножкой обутой в черную лакированную туфельку, предмет ее гордости. Им с Валей эти туфли купили братья, специально к празднику. Хотели купить и платья, но тут уж две подружки встали стеной. На парад они пойдут только в военной форме,
— Вы сами говорили, что ваши братья летчики. А товарищ Берия Нарком Внутренних дел! — поднял вверх палец паренек.
— Не летчики, а вертолетчики, — успокаиваясь заявила девочка, — а корпус Пети и Саши он в НКВД состоит. Осназ, вот! — тут уверенности в голосе Верки поубавилось, потому как она сама не понимала, каким образом летчики подчиняются Наркому Внутренних дел.
— Они не могут быть осназом. Осназ это разведчики! Мне брат говорил! — безапелляционно заявил парень, поправляя кепку.
— Сам ты заврался Поливанов! Брат ему говорил! А у нас братья там служат! И вообще! — Вера обиженно надулась.
— Вера, Володя, не спорьте, — тихо проговорила Валя, — вон, уже едут за нами, — для Вали этот спор был совершенно бессмысленным, она знала, что если брат что-то пообещал, он обязательно сделает.
И действительно, во двор заворачивала черная легковушка. Подъехав к ребятам, она остановилась и оттуда вылез полковник госбезопасности в парадной форме с орденом Красного знамени и значком «Почетного сотрудника госбезопасности, на затянутой ремнями груди:
— Ну, здравствуйте, красавицы, здравствуйте ребята. Полковник госбезопасности Яковлев, прибыл за вами по поручению товарища Берии — представившись, поздоровался он сначала с девочками, а потом и с остальными детьми. — Вижу, готовы. Тогда, давайте быстро в машину и поедем, нам опаздывать никак нельзя. Валя замешкалась, а Вера тут же бросилась к «эмке», причем успев при этом скорчить рожицу и показать Володе язык, на что паренек гордо отвернулся, едва сдерживая слезы. Ему вдруг стало жутко обидно, что две новенькие оказались правы и сейчас поедут на парад, а он останется тут. А еще они там увидят товарища Сталина, Калинина, Ворошилова, Буденного, всех тех, кто ковал революцию и защищал ее в Гражданскую от беляков и их хозяев-буржуев. Он стоял, едва сдерживая слезы и глядя на далекий покосившийся сарай, скрывающийся в яркой весенней зелени, как вдруг услышал за спиной голос Вали:
— Товарищ Яковлев, а можно Володю с нами взять?
Володя, забыв обиду, удивленно уставился на Егорову. Смотри-ка, тихая, тихая, а не побоялась попросить за него! Мальчишка, с затаенной надеждой ждал, что ответит однокласснице полковник.
— Володю? — прищурился Яковлев, — А его родители не потеряют? Ответом ему стало энергичное мотание головы, отчего с мальчишки чуть не слетела кепка. Полковник усмехнулся: — Нет, так дело не пойдет. У тебя пятнадцать минут, — он демонстративно посмотрел на часы, — бегом домой, предупредите близких и сюда. Только без вранья, чтобы действительно предупредил.
— Некого мне предупреждать, — дрожащими от страха, что его могут не взять на парад губами, ответил Володя, — мамка с братом на фронте, а отец на дежурстве сегодня.
— Где на дежурстве?
— В райотделе, — пояснил парень, — он милиционер, оперуполномоченный, — в голосе парня
— Наш человек, — по-доброму улыбнулся полковник, — как звать-то тебя, боец?
— Вова, — замялся мальчишка, но быстро придя в себя, вытянулся и бойко представился, — Владимир Поливанов, товарищ полковник государственной безопасности.
— Ну, если под салютом, то конечно возьмем, товарищ Поливанов, — серьезно кивнул Яковлев, и лицо парня расплылось в улыбке, — Давайте бегом в машину.
Улицы Москвы кипели оживленной суетой, как будто и не было войны. Только вот ощерившиеся зенитками крыши и улицы, и люди в военной форме не давали забыть о том, что фронт совсем рядом, что война никуда не делась, что она тут рядом лютая и голодная до человеческих жизней. И тем сильней чувствовалась правильность происходящего. Пусть весь мир видит, что советское государство выстояло, что оно не сломлено, что враг, пришедший на нашу землю, будет разбит и уничтожен!
До Кремля домчались почти мгновенно. Когда кортеж остановился у Сенатского дворца, полковник обернулся к ребятишкам:
— Ну, вот и приехали. Я вас сейчас проведу на трибуны, стойте там, никуда не ходите. И не шалите, — Яковлев сурово поднял палец вверх.
— Вот еще! — возмутился мальчуган, — Что мы маленькие что ли!
— Знаю, что не маленькие, — нарочито серьезно кивнул Яковлев, едва сдерживая улыбку, — поэтому и разговариваю с тобой. И он, грузно выбравшись из машины и дождавшись, когда вылезут ребятишки, повел их к Спасским воротам, откуда уже слышался гомон голосов и раскатистые команды построению.
А в это же самое время немецкие аэродромы наполнились гулом моторов. Гитлер не мог допустить этого парада. По его приказу все силы «Люфтваффе», которые можно было снять с других фронтов, были собраны сейчас на Московском направлении. Здесь были асы, бомбившие Лондон и Париж, сражавшиеся в небе Северной Африки и на Балканах. В свою очередь Московский фронт ПВО так же был усилен опытными частями с других фронтов. А на окраинах столицы на крышах домов расположились бойцы НКВД со странными трубами в руках, внимательно вглядывающиеся в безоблачное московское небо. Начиналась одно из самых масштабных воздушных сражений Второй мировой войны этой истории, которое спустя годы командующий Вторым воздушным флотом Кессельринг назовет «самой грандиозной ошибкой Гитлера, поставившей крест на притязаниях Люфтваффе на господство в воздухе на востоке».
Трибуны рядом с Мавзолеем уже наполнялись людьми в основном военными, проходящими на входе на Красную площадь тщательную проверку. Уже занявшие свои места с удивлением поглядывали на группу юных пионеров в сопровождении полковника госбезопасности, занявших места на втором ряду сразу позади генералов и иностранных гостей. Ребята, до сих пор не верящие в свое счастье, стояли притихшие, восторженно поблескивая глазами по сторонам. Людей становилось все больше и больше, и вот, наконец, трибуны заполнены полностью, поток прибывающих иссяк. Парадные расчеты заняли свои места, и над Красной площадью воцарилась тишина, нарушившаяся лишь раз пробежавшим волной гомоном, когда на Мавзолей поднялся товарищ Сталин в сопровождении членов и кандидатов в члены Политбюро и послов США и Великобритании. Иосиф Виссарионович бросил короткий взгляд в небо и с гордостью окинул площадь. Перед самым выходом на площадь ему позвонил Командующий Московским фронтом ПВО генерал-лейтенант Журавлев и доложил, что сражение за небо началось. И хоть генерал заверил Верховного, что ни один вражеский самолет к Кремлю не прорвется, на душе было неспокойно.