Воздушные разведчики
Шрифт:
Приезд Михаила Глебова домой на этот раз оказался совсем не таким, каким он был в тот далекий военный день. Гармонист играл лихо, с душой, и сидевшие на санях друзья детства и юности всю дорогу пели фронтовые песни. Через пять минут жители всей Тополевки уже знали о возвращении фронтовика-односельчанина домой.
Встреча получилась торжественной и радостной для всех. Только мама Михаила время от времени смахивала с глаз своих непрошеную слезу. Наверное, вспоминала о том первом приезде сына. Потом и она счастливо улыбалась, радуясь приезду сыновей своих, всем гостям.
Односельчане гордились
На этой памятной встрече произошло еще одно важное личное событие, на которое тогда, вероятно, никто не обратил особого внимания. Михаилу Глебову приглянулась девушка из деревни Данилково Аня Лукина. Сидя рядом, они вспоминали своих учителей и одноклассников по Песковской школе. Многие из них остались на огненных рубежах и дорогах войны.
Беседуя, Михаил вспомнил, что виделся с Аней и во время своего приезда домой в сорок четвертом году. Тогда, однако, все мысли, все заботы его были сосредоточены на другом – на делах военных, полковых. Теперь же Михаил договорился с Аней встретить Новый, 1946 год в Вантинской школе, где она работала учительницей. И зачастил бывший фронтовик Глебов в Данилково, приходил туда чуть ли не каждый день.
Отпуск пролетел незаметно. Михаил Максимович вернулся к месту своей службы, обратился к командиру с просьбой о предоставлении краткосрочного отпуска «по неотложным семейным обстоятельствам». Тот сразу догадался, что это за обстоятельства, охотно удовлетворил просьбу молодого офицера. Глебов снова вернулся в родные края. Сыграли с Аней скромную свадьбу, к месту службы вернулись вдвоем. Несмотря на понятные трудности армейской службы, семья Глебовых жила дружно, счастливо. Такой ее жизнь остается и в настоящее время.
Сразу же после завершения Великой Отечественной каждый из ее участников, думая о своей дальнейшей судьбе, намечал жизненные планы. Многие герои боев ушли в запас, включились в восстановление разрушенного войной народного хозяйства страны. Мог уйти в запас и капитан Глебов. Однако, поразмыслив, решил остаться в армии. Послевоенная международная обстановка обязывала Советский Союз держать порох сухим. И Михаил Максимович, которого направили в Прибалтийский военный округ, щедро передавал богатый фронтовой опыт молодым летчикам одной из авиационных частей.
Всякое случалось в совместных с ними учебно-тренировочных полетах. Хотя летчики, как правило, заранее, еще на земле готовятся
Задание у экипажа было обычное: полеты на учебно-тренировочном самолете по кругу в качестве инструктора с молодым выпускником учебного авиационного заведения. На третьем развороте быстрокрылую машину, пилотируемую лейтенантом, потянуло в левый штопор.
– Беру управление на себя! – принял решение Глебов.
С большим трудом ему удалось удержать самолет от дальнейшего сваливания в штопор, но это стоило потери высоты. Боевая машина была уже почти у самой земли. О посадке на своем аэродроме нечего было и думать. Между тем высота падала, Нужно было немедля идти на вынужденную посадку. Поле под крылом было холмистое, неровное. Глебов увидел заболоченную площадку севернее небольшой деревеньки и решил садиться. Шасси при этом необходимо было убрать, иначе самолет мог скапотировать, разбиться вместе с экипажем.
Рукоятка уборки шасси находилась в кабине обучаемого, и Глебов дал ему команду:
– Убрать шасси!
Молодой лейтенант так растерялся, что ничего не понял или не расслышал, и команда осталась невыполненной.
Убедившись в том, что по самолетно-переговорному устройству договориться с обучаемым не удастся, Глебов пригнулся, увидел через небольшую форточку штурмана лейтенанта Петра Блажевича и жестом показал, что надо убрать шасси. Тот успел сделать все, что требовалось.
Перед вынужденной посадкой Михаил Максимович во избежание пожара выключил зажигание и аккумулятор. Самолет мягко приземлился на фюзеляж, понесся по болоту, словно быстрый глиссер. Остекление кабины сразу же забрызгало, так что окончания этого «пробега» (если его можно так назвать) члены экипажа уже не видели.
Выпускник училища, оказывается, не пристегнул привязные ремни. За это нарушение он поплатился тем, что «приобрел» несколько синяков и шишек, пусть не опасных для здоровья, но все-таки… Лейтенант Блажевич не пострадал. А Глебов ударился грудью о борт кабины инструктора. Слишком уж тесной была эта кабина. Вместе со штурманом и молодым лейтенантом он выбрался из самолета. Подошел к кабине стрелка-радиста, а в ней… пусто. Глебов сначала испугался: если стрелок-радист покинул самолет в воздухе, то он наверняка погиб, потому что высоты для раскрытия парашюта было недостаточно. На всякий случай окликнул стрелка-радиста. Тот поднялся из-за кочки… метрах в ста от самолета.
– Как же так? – сказал ему Глебов. – Вместо того чтобы оказывать помощь товарищам, ты дал деру, от самолета убежал! Нет, так служить в авиации негоже. И фронтовики, между прочим, никогда так не поступали.
Что было взять с молодого стрелка? Он пришел в эскадрилью совсем недавно, и его предстояло еще многому научить.
Такой же нелегкой была служба и у других летчиков-фронтовиков, которые обучали молодых воздушных бойцов тому, что требовалось на войне. Однако трудились они неутомимо, стойко преодолевая все трудности. Их усердие приносило добрые плоды. Вскоре все как один выпускники училища овладели полетами днем и ночью в простых и сложных метеоусловиях.