Воздушные стены
Шрифт:
Много дней путешественники двигались совершенно одни в колышущемся океане коричневых трав. Изредка попадались обмелевшие озерца. Но дважды за несколько первых недель Ингольд и Руди наталкивались на останки деревень и жилищ, от которых веяло холодом, страхом и смертью. Рассказы всех женщин и мужчин были одинаковы: о маленьких существах, которые ползали по холодным дымоходам или проскальзывали между рамами, и об огромных, срывавших двери с петель и сокрушавших каменные стены с дикой яростью. И о лютом ветре, не меняющем направления.
– А как же волшебники? – спросил
– Волшебники?.. – толстая женщина с грубым некрасивым лицом презрительно плюнула в огонь. – Их волшебство не принесло ничего хорошего ни нам, ни им самим. Я разговаривала с одним ученым из Кво. Они все попрятались в своих магических кругах, предоставив нам защищаться самим. Не хотим видеть их, пока Дарки не исчезнут.
– В самом деле? – произнес Ингольд, укладывая свои пакетики с лекарствами. Он готовился отправиться с беженцами в походную лечебницу, чтобы облегчить страдания раненых в битвах с Дарками и Белыми Рейдерами и помочь обессилевшим от истощения.
– Когда это произошло?
Она пожала плечами.
– Давно, несколько месяцев назад. Он провел с нами ночь. Мы с мужем похоронили его. Так никто и не узнал, кто он.
– Какой-то беглец, – прохрипел глава общины. В свете огня его зеленые глаза, столь обычные для Геттлсанда, подозрительно изучали их, но он не спросил, почему они одни путешествуют на запад в столь горькие времена.
– Да, и направлялся он на юг, в джунгли, к императору Алкетча.
Ингольд застыл в изумлении:
– Откуда вы это узнали?
Гигант покачал головой.
– И так ясно.
Вдалеке над равниной послышался волчий хор. Сменилась стража. Бык в страхе мычал, позвякивая цепью.
– Они говорили, что в Алкетче нет Дарков. Но я лучше умру, чем буду жить там.
– Как, в Алкетче нет Дарков? – спросил изумленный Руди.
– Так он говорил, – пояснил глава общины. – По-моему, он специально распространял этот слух, чтобы заполучить дешевых рабов.
Много дней спустя произошла еще одна нерадостная встреча с двумя мужчинами и парочкой худых светловолосых детей – последними обитателями деревни золотоискателей с юга. Дети смотрели настороженно из-под спутанных волос. Стоило Руди отвернуться, как у него пропал нож и пакетик с кукурузными лепешками. Но когда Ингольд спросил у них о волшебниках, старший ответил только, что они умерли.
– Почему вы так думаете? – мягко спросил Ингольд.
Мальчик посмотрел на него с суровой печалью:
– А разве не все умерли?
– Да, это не удивительно, – сказал Ингольд потом, когда они продолжили свой путь на запад по этому сухому морю волнующихся трав. Временами попадались придорожные канавы и лужи, в которых плавали хлопья снега.
– Лохиро созвал всех титулованных волшебников в Кво на Совет, поэтому о них ничего не слышно.
Руди вспомнил вдруг длинную дорогу из Карста и Ингольда у дверей Убежища.
– Ты хочешь сказать, что волшебники не в силах одолеть эту напасть? Им не хватает мастерства?
– Нет, не обязательно так. Есть деревенские колдуны и заклинатели-самоучки, которые никогда не были в Кво, или люди с
– И ты, – сказал Руди.
– И я, – согласился старик.
Шли дни, и западная дорога стала малозаметной под темным нависшим небом. Ингольд все больше говорил о колдовстве. Он рассказал Руди о своем конфликте с Церковью, о традициях колдовства и о великих магах прошлого: Форне, Кедмеше и Наке, которые бежали со стадами диких лошадей с северных равнин.
Иногда он показывал следы животных, достаточно широко распространенных в этом холоде: огромных лохматых бизонов, гельбов, похожих на короткошеих безгорбых верблюдов, или полосатых зебр. Он говорил об их повадках не как охотник, а так, будто животные сами рассказали ему о себе. И вскоре Руди поймал себя на том, что понимает некоторые мысли ослика Че, хотя от этого общение с упрямым и трусливым животным не стало проще и приятней.
Временами старик спрашивал что-нибудь, о чем он уже рассказывал раньше, и после нескольких вопросов Руди понял, что был недостаточно внимателен, и стал прислушиваться. И чем больше он вникал в то, что слушал, тем больше понимал.
Часто во время путешествия Руди сожалел о том, что он в свое время пренебрегал попытками школьной системы сделать его образованным. Многое из того, что он изучал, казалось ему совсем не связанным с магией, а лишь ступеньками к новым знаниям: как и почему растут растения, дует ветер, как медитировать, чтобы успокоить не знающий отдыха ум, сосредоточив его на звезде или пламени, как уловить тонкое различие между молчанием и пустотой равнин.
Руди решил, что Ингольд, несомненно, был не только волшебником, но и разведчиком – ведь он знал, как выжить, как замаскировать лагерь, достать воду и еду в этой пустынной местности. Иногда Ингольд останавливался, чтобы сорвать растение и рассказать Руди о пользе, которую из него можно извлечь. Уяснив в конце концов, что именно он должен искать, Руди выискивал их, а встречаясь с незнакомыми, расспрашивал Ингольда. И он понял, что все живое похоже друг на друга. Это обрадовало его, как если бы он много лет ходил в черно-белом мире и вдруг за поворотом увидел цветной.
– Колдовство – это знание, – заметил Ингольд однажды, когда они сидели на каменистом дне лощины, укрывшись от ветра. Местность стала холмистой, поля буйных коричневых трав сменились тощей полынью. Сухие русла прорезывали землю, а там, где они сидели, бежал маленький ручеек с ледяной водой. Она обжигала пальцы Руди сквозь перчатки, пока он наполнял бутылки. Ингольд лениво дергал сухие желтые цветы и созерцал берега оврага.
– Даже мудрец бесполезен без знаний. Мир многогранен, и, чтобы работать в нем, мы должны знать каждую грань.