Воздушные змеи
Шрифт:
— Пожалуйста, пожалуйста… Телефон там, в спальне… Дайте мне это…
— Месье, я не знаю немецкого. Надо, чтобы вы сами попросили номер…
Он устремился к телефону, вызвал номер и передал мне трубку. Я отдал ему две ампулы морфия, и он побежал в ванную.
Через минуту я услышал голос Лилы:
— Алло?
— Это я…
— Людо! Но как…
— Не оставайся там, где ты сейчас. Уходи немедленно.
— Почему? Что случилось? Георг мне сказал… Я едва мог говорить.
— Сейчас же уходи… Это место засекли… Они будут с минуты на минуту…
— Но куда мне идти? К родителям?
— Нет,
У меня в голове плясали десятки имён и адресов товарищей. Но я знал, что никто не пустит к себе незнакомку без заранее условленного пароля. И может быть, за Лилой уже есть слежка. Я выбрал наименее опасный выход.
— У тебя деньги есть?
— Да, Георг мне дал.
— Брось все вещи и немедленно уходи, не теряя ни секунды. Снимешь комнату в гостинице «Европейская», улица Роллен, четырнадцать, это возле площади Контрэскарп. Сегодня вечером я тебе кого-нибудь пришлю, он спросит Альбертину, а ты назовёшь его Родриго. Повтори.
— Альбертина. Родриго. Но я не могу так уйти, здесь все мои книги до искусству… Я проревел:
— Ты всё бросаешь и уходишь! Повтори.
— Родриго. Альбертина. Людо…
— Уходи!
— Мне чуть не удалось…
— Уходи!
— Я люблю тебя. Я повесил трубку.
Совершенно измотанный и физически, и нравственно, я упал на неубранную постель. Едва я лёг, как из ванной появился Франсис Дюпре. Никогда бы не поверил, что за несколько минут человек может так измениться. Он излучал покой и счастье. В глазах с томными ресницами страха не осталось и следа. Он сел на кровать у меня в ногах, улыбаясь, с дружеским видом,
— Ну как, молодой человек, всё в порядке?
— Всё в порядке.
— Эта Эстергази чертовски хорошая женщина.
— Да. Чертовски хорошая женщина.
— Она всегда была для меня как мать. Знаете, я диабетик, а без инсулина…
— Я понимаю.
— И потом, инсулин бывает разный. Тот, который она мне достаёт, всегда прекрасного качества. Не выпьете бокал шампанского?
Я встал:
— Извините, я тороплюсь.
— Очень жаль, — сказал он. — Вы мне очень симпатичны. Рад буду видеть вас. До скорой встречи.
— До скорой встречи.
— Только скажите ей, чтобы помнила обо мне. Мне нужно лекарство через каждые три дня.
— Я ей скажу. Но я так понял, что вы тоже немного забыли о ней… Он издал смешок.
— Правда, правда. Больше не буду. Я буду чаще давать ей знать о себе. Я уже был на лестнице.
Мне понадобилось несколько часов, чтобы связаться с «Родриго» в Париже и попросить его пойти в гостиницу «Европейская», улица Роллен, 14, и спросить Альбертину.
На следующий вечер мы получили ответ. В гостинице «Европейская» Альбертины не было. Всю субботу и воскресенье наш товарищ Лаланд звонил по телефону, который мне дал фон Тиле. К телефону никто не подходил.
Лила исчезла.
Глава XLII
Несколько дней я не мог добраться до «Старого источника». Весь район был поставлен на ноги: тысячи солдат прочёсывали окрестности в поисках офицера-изменника. Кроме того, я потерял много времени, лихорадочно и безуспешно пытаясь найти Лилу: товарищи рискнули даже пойти на улицу Шазель и расспрашивать соседей. Все захлопнули двери у
Мне удалось себя убедить, что вся семья успела укрыться в деревне, у надёжных друзей. В конце концов, Броницкие имели связи среди французской аристократии, а теперь наступило время, когда, несмотря на уверения радио Виши, что «при попытке англосаксов высадиться они будут немедленно отброшены в море», новоявленные подпольщики стали появляться даже среди тех, кто до сих пор мудро держался в стороне.
Итак, я немного успокоился. Если бы с Лилой что-нибудь случилось, гестаповцы Клери первые были бы в курсе дела, и «Франсис Дюпре» не преминул бы известить ту, которая «всегда была для него как мать», как он мне объяснил. Я видел госпожу Эстергази: она явилась в «Прелестный уголок», высокомерная, вся в сером, и прошла мимо, не взглянув на меня; она даже была без пекинеса. Ей нечего было мне сказать — ничего нового.
Так что с каждым днём я всё больше проникался уверенностью, что Лила в безопасности. Не знаю, была ли это настоящая уверенность, — важно то, что она спасала меня от отчаяния. Теперь мне надо было заняться Хансом, найти ему более надёжное убежище и постараться переправить его в Испанию вместе со следующей группой. Я отправился к Субаберу. Я нашёл Геркулеса в очень плохом настроении.
— Никогда ещё боши не лезли всюду с таким остервенением. Нельзя будет даже пошевелиться, пока они не найдут этого типа. Если так будет продолжаться, дело может кончиться полным провалом. Они уже наткнулись на два склада оружия в Веррьере и взяли одного из братьев Солье и их сестру. Остаётся только одно: найти этого боша и отдать им.
У меня перехватило дыхание.
— Суба, ты не можешь этого сделать.
— Почему это?
— Он тоже подпольщик. Они пытались убить Гитлера… Он очень высоко поднял брови:
— Да, после Сталинграда. И можешь быть уверен, что будут ещё попытки. Генералы поняли, что дело пропащее, и хотят выйти сухими из воды. Я тебе вот что скажу, Флери: счастье, что они потерпели неудачу. Потому что если бы у них получилось, если в следующий раз у них выйдет, то поверь мне, американцы с ними договорятся и снова бросят немецкую армию против русских…
— Не будешь же ты помогать гестапо?
— Послушай, малыш. Мне надо сохранить четыре склада оружия. Печатный станок. Пять радиоприёмников. Ни одного парашюта нельзя будет принять, пока в наших местах днём и ночью шляются боши. Этот парень нам всё испортил. Так что или он, или мы. Я приказал, чтобы его нашли. Тебе бы тоже неплохо взяться за это дело. Никто не знает местность лучше, чем ты.
Я ничего не ответил и ушёл. Я попробовал немного поработать и начал мастерить воздушного змея, но не мог даже придумать его форму. Я сидел неподвижно с голубой бумагой в руке. Суба прав, Пока гестапо не получит Ханса, никакая деятельность подполья невозможна. С другой стороны, ясно было, что я не могу его предать. В одиннадцать утра в дверь постучали, и вошёл Суба вместе с Машо и Родье.